— А я-то вообще приём? У меня выходной, — Хиз покосился на спальню. Тишина. Не проснулся. Хорошо.

— Да, срать мне на твои выходные! Даррет, я всё понимаю, но ребята в управлении жалуются, что к тебе особое отношение. В конце концов, жизнь на этом не заканчивается, или уходи из оперативников и копайся в бумажках.

— Выезжаю, — сухо ответил мужчина и осторожно положил трубку на рычаг. Хотелось картинно швырнуть её, а лучше вовсе забить телефон об стену. Но в чём-то начальник прав, своим поведением он разрушает жизнь не только себе.

Даррет вышел в коридор и постучал в квартиру к соседке.

— Опять? — тучная женщина показалась в проёме. Из-за её спины выглядывало три пары любопытных глаз.

— Минс, пожалуйста, там неприятности на работе, я тебе заплачу.

— Даррет, ты же знаешь, что мне не сложно. Просто, два года уже прошло, а ничего не меняется. Пожалей мальчишку и себя, — Минс с тоской оглядела своего соседа. По-детски открытое лицо, большие голубые глаза, живущие своей собственной жизнью отдельно от неизменной полуулыбки. Даррет научился так улыбаться, что бы перестать выслушивать постоянные соболезнования, а вот глаза отказывались принимать участие в этом карнавале лицемерия. Мужчина вытащил из бумажника несколько крупных купюру и сунул Минс в карман передника.

— Это слишком много, Даррет, — вздохнула женщина. — Ладно, веди его сюда, только умой хотя бы. И сам причешись, — она критически осмотрела копну торчащих в разные стороны золотистых волос

*.*.*

Даррету нравилось ездить по утрам: пустые дороги, приятный скрип кожаных перчаток на руле паромобиля, музыка рокочущего на всю улицу мотора.

На площади около ратуши снова собирались пикетчики. После того как в конгресс избрали несколько псиоников, это вызвало целую волну негодования среди жителей объединённой Тимерники. Активная группа оппозиционеров предложила ужесточить контроль за сверхлюдьми. Заставлять их проходить регистрацию, носить браслеты, подавляющие способности, и посещать регулярные электросудорожные терапии и мозгоправов. И это был ещё не полный список требований. Несколько пунктов включали даже обязательную кастрацию и стерилизацию.

Даррет непроизвольно сжал ноги, когда увидел плакат с отрезанным членом. Натуралистично, если закрыть глаза на нескромные пропорции, художник явно подошёл с душой.

Над портом лениво зависли дирижабли разных размеров. Частные, имперские, принадлежащие крупным компаниями. Огромный трансэдвентический дирижабль, прибывший с Иттанских островов, был спущен и возвышался над посадочной площадкой. Толпа встречающих недовольно роптала, и береговая служба помогала работникам порта сдерживать напирающих на ограждения людей.

Несколько служебных паромобилей, включая машину прозектора из отдела Хиза, подогнали почти вплотную к борту корзины. Даррет небрежно припарковался рядом и, не снимая любимых перчаток, бодро зашагал по внешним трапам. С пятого яруса ему махал рукой практикант. Начальство любит отправлять новеньких в оцепление, чтобы не трясли своими бестолковыми красными дипломами почём зря, а приносили хоть какую-то пользу.

Даррет кивнул мальчишке и проследовал внутрь. Всех пассажиров разогнали по каютами. Дознаватель прикинул в уме объём работы, который придётся проделать тем, на кого спихнут убийство двух псиоников, и взмолился, чтобы вскрытие показало, что их прикончили в нейтральных водах.

Он без труда нашёл нужную комнату и замер в нерешительности, глядя на очередного бледного практиканта, который стерёг дверь в каюту Эйри Нолад. Как же все боятся псиоников, и это ещё учитывая, что они находятся в явном меньшинстве, и законодатели на полном серьёзе обсуждают: а не начать ли резать члены своим необычным гражданам.

Патологоанатом уже вовсю трудился над телами, а его помощник собирал с пола разноцветные пробирки.

— Порадуешь меня, Нэйт? — Даррет рассматривал блаженные лица убитых.

— И да, и нет, — задумчиво проговорил прозектор.

— Это как?

— Ну, эти два голубка были ещё тёпленькими, так что юрисдикция всё-таки наша, — вздохнул Нэйт.

— Так, а хорошее что в этой истории?

— Да бытовуха это, Хиз. Накачались они чем-то. Имели друг дружку по очереди, а потом под действием всей этой дряни один придушил второго, а потом и сам затянул ремень у себя на шее. Я ещё посмотрю, что в этих пробирках, но, думаю пассажиров можно отпускать, — изрёк Нэйт. — Плюс убитые — псионики, начнём копаться в этом деле, увязнем по уши. Полоумные фанатики начнут шастать по отделу, капать нам на мозги.

— А с девушкой что? — задумчиво спросил дознаватель.

— Тебя ждут, боятся идти. Там тишина гробовая. Может, так же лежит, накаченная чем-то из этого чемоданчика. Я тут как раз пары ампул не досчитался.

Даррет недовольно закатил глаза. Теперь понятно, почему начальник требовал именного его. С недавних пор общение с псиониками повесили на Хиза, когда по прохождении теста, он оказался самым невосприимчивым к их воздействию.

Взяв у практиканта мастер ключ, дознаватель открыл дверь, предварительно взведя курок револьвера. На всякий случай.