Погода стояла на удивление ясная. Солнечные лучи обливали светом всё вокруг и от того это смутное волнение казалось почти неестественным.

Усилием воли я переставляла ноги, чувствуя, как они всё отчётливее наливаются свинцом и не желают повиноваться. Я прислушивалась к каждому шороху, стараясь различить среди всё того же переливчатого щебета топот ног, рычание или даже сопение, но кровь стучала в ушах так оглушительно, что кроме оголтелых птиц я больше ничего не могла расслышать.

Оказавшись у кромки, я с трудом подняла руку.

Стоило мне это сделать, как перед глазами мелькнуло лицо Влада. Его раскрытая ладонь ожидала моего ответа.

Рука дёрнулась, словно меня обдало кипятком. Всего миг, и видение рассеялось. Соберись, Сашка. Соберись, - приказывала я себе, всё твёрже сжимая челюсть.

Нырнув под ветви, я тут же ощутила новую волну тревоги. Более сильная, она буквально преграждала мне путь, суля несчастья и боль. Я мельком оглядела пространство вокруг, убедившись, что это та самая дорога, и поспешила выбраться обратно. Понятия не имею, что именно меня так пугает, тем более чувствительностью или развитой интуицией я никогда не могла похвастаться, но так просто бежать неизвестно от чего я не собиралась.

Снова оказавшись на водительском сидении, я уверенней повернула ключ в замке зажигания и, глубоко задышав, вырулила на пугающую тропинку. Я ожидала и даже успела подобраться перед тем, как волны страха смыли остатки спокойствия.

Может быть, моя готовность, а может, крепко стиснутые зубы помогли уверенней держать руль. Горящие красные огоньки продолжали мерещиться вокруг, но больше я не метала взгляд как ненормальная, стараясь рассмотреть то, чего не было.

– Разве не к этому сводились все твои выводы, Сашка?
– требовательно обратилась я сама к себе, пытаясь отвлечься от пугающей дороги.
– Это просто игра не в меру богатого воображения. Лучше следи за дорогой и не пропусти поворот.

Я сконцентрировалась изо всех сил, ожидая нового просвета, и тот не заставил себя долго ждать. Слишком резко свернула, и заднюю часть машины немного занесло, но я справилась, и это придало мне уверенности двигаться дальше, крепче прижав педаль газа. Стену я заметила раньше, чем в прошлый раз, и затормозила заблаговременно.

Страх всё ещё клубился вокруг плотными кольцами, но по дороге не случилось ничего необычного, и это вновь говорило о том, что бояться на самом деле нечего. И даже несмотря на свою железную логику, коря себя на чём свет стоит, я снова перебралась на заднее сидение, чтобы осмотреться до того, как покину безопасное пространство салона.

Убедившись, что волчьи хвосты не маячили из-за багажника, я разблокировала двери и осторожно выбралась наружу. Под подошвой оглушительно хрустнул снег, но никакого рычания или воя так и не последовало.

Прислушиваясь к многообразной какофонии лесных обитателей какое-то время, я наконец нашла в себе силы захлопнуть дверцу машины и направиться к дому.

По мере приближения к жилищу, я буквально ощущала, как рубашки страха слетают с плеч одна за другой. Обидно признавать, но, оторванная от привычной реальности, я оказалась настоящей трусихой, мало чем отличающейся от своих подружек и однокурсниц, которых обожала пугать пойманным пауком или гусеницей.

Оказавшись у двери, я не поверила глазам.

Записка, слегка промокшая и потрёпанная, торчала точно на том месте, где я её оставила!

– Приехали, - расстроено всплеснула я руками и, не имея понятия что делать дальше, сбросила рюкзак с плеча.

Я-то всё переживала, отчего не звонит румын. Придумала и передумала десяток вариантов, а он, оказывается, и вовсе не возвращался домой!

Выдернув записку, я смяла её и сунула в карман - больше от неё не было никакого толка. Похоже, Влад уехал надолго. Может, к родственникам или друзьям.

Теория вполне вписывалась в праздничные дни. Вряд ли кому-нибудь бы понравилось проводить свободное время в полном одиночестве. Да ещё без интернета, или телевизора на худой конец. Даже истинные отшельники иногда должны показываться на глаза, иначе родственники могут нагрянуть сами, не спрашивая мнения хозяина.

Конечно судить об отношениях Влада с близкими я могла ещё меньше, чем о его образе жизни, но отчего-то была готова поставить свою стипендию и месячную подработку, что он не был рад гостям.