Шрифт:
Дышать было больно, воздух входил и выходил с булькающим присвистом, во рту было солено и одновременно кисло. Кроваво. И с каждым толчком сердца новая порция крови вытекала из дыры в его груди. И Дар бы сразу залечил бы эту рану, чем бы она ни была нанесена, останься у Арона в резерве чуть больше, чем несколько капель силы. Да и эти жалкие остатки почти сразу утекли в прореху в его теле, пережимая самые крупные – из перебитых – сосуды.
Зажав рану рукой, Арон с трудом поднялся на одно колено, оглядываясь.
Мина… Где Мина?
Она лежала у подножия холма, скатившись вниз, будто сломанная кукла. Лежала, раскинув руки, а на ее груди цвел алый цветок.
Нет! Они ведь вырвались. Сбежали. Спаслись.
Нет…
К тому времени, когда, спотыкаясь, несколько раз упав, Арон спустился вниз, цветок – кровавое пятно, растекшееся по ее светлой одежде – стал в два раза больше.
В память, затуманенную болью, прокралось воспоминание. Даже не воспоминание, а его осколок. Луч, выходящий из его груди и пронзающий Мину. Луч, появившийся за долю мгновения до того, как Врата начали перенос.
Оружие Неркаса?
Луч Истинного Света?
Арону повезло – удар оказался не смертелен. А вот Мине луч пробил грудную клетку прямо над сердцем.
Упав рядом с ней на колени, Арон прижал ладони по обе стороны от раны, пытаясь вытянуть из резерва хоть что-то.
Пусто.
Совсем пусто.
Он ведь стольких вытаскивал почти из-за Грани, спасая порой чужих, ненужных ему, людей. А теперь его любовь умирала, а он не мог ничего сделать.
А если забрать напрямую из эррэ? Пусть это и запрещено, пусть это может сломать его магию…
Капля силы, вторая… Как бы он ни тянул, эррэ не желало делиться с хозяином своей сутью.
Третья капля. Последняя, какую удалость вытащить.
Мина вздрогнула под его руками, взгляд стал осмысленным, остановился на его лице.
– Арон…
– Не говори, не трать силы! Я сейчас, я смогу, я вылечу тебя!
Ее губы шевельнулись будто в улыбке. Или в гримасе боли.
– Я умираю… – прошептала. – Но ты выживи... Отомсти им… За меня… За нас…
– Не смей умирать! Мина, не смей!
– Обещай…
Ее синие глаза смотрели ему прямо в душу, моля, прося, требуя.
– Обещаю. Выживу и отомщу. Всем им… Только не умирай, пожалуйста!
– Я буду ждать… Там… Навести, когда… когда… – она закашлялась, изо рта потекла кровь. – Обещай…
– Обещаю, – повторил он.
– Люблю тебя… – выдохнула и улыбнулась – почти счастливо. Сердце ее сделало последний толчок – и остановилось.
Глава 11
Арон открыл глаза. Ночь, ясная звездная ночь, вот только звезды отчего-то расплывались в туманные огни. Моргнул, потом вытер глаза тыльной стороной ладони. На коже заблестела влага.
Сел, оглядел отряд. Все, кроме Кирка, назначенного дежурить первую половину ночи, спокойно спали.
Это не моя память, — сказал себе Арон. – Это не моя любимая. Это чужое
Но боль не ушла.
Там, в воспоминании, Мина казалась почти такой же взрослой, каким был он сам. Нет, не он, каким в воспоминании был Прежний в свои девятнадцать… Сейчас же, с высоты реального возраста, Арон видел, что она была немногим старше ребенка. Такая юная. Тонкая, хрупкая, с молочно-белой кожей и голубыми ниточками вен под ней.
Ее аромат, дурманящий, всегда желанный. Как ему хотелось обнять ее и никогда не выпускать из объятий. Вновь, как раньше, спрятать лицо в ее пушистых рыжих кудрях. Увидеть, как будут сиять ее глаза, когда она вновь посмотрит на него…
На Прежнего, – напомнил Арон себе. — Не на меня. Мина никогда не смотрела на меня. Не было никакого «раньше». Не было!
Но слова напоминания казались пусты, а боль от потери — реальна.
«Сколько лет ей было?» — спросил он Прежнего.
«Семнадцать», — ответил тот глухо. И после паузы добавил: «Ты слишком рано прервал воспоминание. Все только началось».
Арон не ответил. Но да, Прежний был прав — воспоминание прервал действительно он сам…
– Тибор, все в порядке? Или ты чувствуешь опасность? – негромко спросил Кирк, подходя ближе.
– Нет, ничего. Просто… кошмар приснился…
– Я думал, Темным магам не снятся кошмары.
– Мы все же люди, Кирк. Еще как снятся.
Сколько он просидел вот так над ее телом? Сперва, с упрямством безумца, пытаясь вытянуть хоть что-то из пустого резерва. Будто бы магией можно воскресить мертвого. Потом просто гладил ее по лицу, по волосам, и говорил. Рассказывал, что он сделает все, как обещал, сделает обязательно. Называл имена тех, кто должен был умереть — как будто боялся забыть или перепутать. Как будто эти имена можно было забыть или перепутать.