И до сих пор я обучаю людей дегустации именно так. Таким же образом я обучил одну чудесную девушку – и одаренного дегустатора – по имени Рози, и три недели спустя она была готова вступить в Оксфордскую команду. Ах да, конкурс. Положись на первое впечатление. Не пытайся предугадать выбор судей. Не выбирай туманное предположение, если налицо более чем правдоподобный вариант. Начинающие самоучки против привилегированных зазнаек. Мы победили. И побеждали снова, снова и снова.

На следующий год после нашей первой победы над Кембриджем я принял участие в Национальном чемпионате по винной дегустации. Я занял второе место. Генеральный директор BBC стал третьим. В полуфинале я, сама невинность, выступил против Реджинальда Модлинга, министра внутренних дел. Все говорили: «Что ты можешь знать о вине, ты еще слишком молод». А я отвечал: «Я уже доказал, что это не так». Ну, на самом деле я так конечно не говорил, но хотел бы. Мы действительно доказали, чтобы любить вино и разбираться в нем, необязательно быть богатым и успешным. Парень, который победил, был владельцем автозаправки. Стоя там с сияющим трофеем, я чувствовал себя настоящим радикалом. Ох уж этот Оксфорд, рассадник винного радикализма. Желание быть радикалом так и осталось со мной, как и стремление познавать и расширять мир вина всеми доступными мне способами.

Жизнь в Оксфорде неумолимо подходила к своему финалу. Мне нужна была работа. Ну, не то чтобы работа. Я стал актером. Выступал в Англии, Австралии, Калифорнии и Канаде, но по большей части в Лондоне. Я трудился в Национальном театре, когда мне позвонил мой старый приятель Меткалф и сообщил, что национальная газета организует английскую команду по винной дегустации. Мы просто обязаны были в нее вступить – и вступили. Первая дегустация была в Париже, соперники – французская команда. Смешно. Но, едва попав в английскую команду, мы тренировались, как сумасшедшие, следуя все тем же принципам – привязка к личным ассоциациям, честность перед собой, верность первому впечатлению и привычка записывать все, что приходит в голову. Бедняги французы были так уверены, что мы прогорим, что пригласили съемочные группы всевозможных национальных каналов – была даже группа из Японии. Но мы выиграли, и с большим отрывом. Со времен Второй мировой войны Le Figaro лишь дважды выпускала обложку в черной раме: первый раз, когда умер Шарль де Голль, а второй… да-да, чтобы выразить национальную боль от проигрыша вероломным англичанам на винной дегустации. В тот период я пел в Национальном театре, так что на страницы газет попало мое фото в полном концертном облачении (по непонятной причине, это было фото в костюме уэльского друида) с бокалом шампанского в руке. Следующим противником была команда из Германии, и мы вновь победили. Я играл Суини Тодда в театре Друри-Лейн, и, конечно, именно этот мой образ снова был на первых страницах. Следующая победа – снова Франция – я играл в «Девушках Митфорд» в театре Гилгуд вместе с Патрицией Ходж. Дальше США – я был генералом Пероном в «Эвите» и стал известен как «актер, который разбирается в вине».

Это пришлось мне очень кстати, когда для нового шоу Food and Drink на ВВС понадобился дегустатор вин, который мог бы работать в прямом эфире. Парень, которого выбрали на эту роль, в последнюю минуту отказался, так что продюсер просто сказал: «Найдите мне того актера, который разбирается в вине». Он не знал моего имени, но слышал, что есть актер, который знает толк в вине, а будучи актером, рассудил он, этот малый вряд ли оконфузится перед камерой.

Когда со мной связались, я был болен, но, если ты начинающий актер, не в твоих привычках отказываться от предложений, причем любых. Так что я сел в машину, приехал в Бристоль и представился. Баз (Питер Базалгетт), продюсер, сказал, что я буду участвовать в первой в мире слепой дегустации в прямом эфире. «Второй», – подумал я про себя. Но я был простужен, поэтому вряд ли смог бы полноценно чувствовать запахи. Так, погодите. Там будут зрители. Они будут знать, что за вино в моем бокале? Да, перед ними будет большой экран с полным названием вина, но я его видеть не смогу. Ха. Я занимался пантомимой, я играл в детском театре, справлюсь и с этим. Использую публику.

Итак, началось. В моем бокале плескалась сияющая золотом сиропообразная субстанция. Напомню, это середина 1980-х. Австралийские вина встречались в Англии крайне редко, но я был в Австралии – дважды. И, насколько я знал, в британских магазинах было лишь два вида таких вин – Rosemount Chardonnay и Tyrrell’s Vat 47 Chardonnay. Первое впечатление. Вспомни Бирмингем. Моим первым впечатлением было то, что передо мной Tyrrell’s Vat 47.

И я начал играть с аудиторией. Хмм. Яркий золотой оттенок. Пожалуй, родом из теплых стран… легкое оживление среди зрителей. Это что-то из винодельни Tyrrell’s. В южной Африке довольно тепло – публика молчит. В Калифорнии жарко – тишина. Это Австралия… В Австралии сейчас особенно тепло – снова движение в зале. Я думаю это вино из… Австралии! – шквал аплодисментов. Это австралийское Шардоне. Так какой же здесь сорт винограда? Ну, в Австралии их множество.

«Совиньон»… хм, тишина… вряд ли это он. «Рислинг»… снова тишина. Значит, «Шардоне» – и снова легкий шум. Так я и продолжал, вытягивая ответы у зрителей, просто делая достаточно продолжительные паузы в своем монологе и прислушиваясь к реакции. В конечном итоге я объявил, что в моем бокале – австралийское Шардоне, 1985 года, продукт винодела Мюррея Тайррелла из долины Хантер неподалеку от Сиднея. На этикетке стоит «Vat 47», а в Waitrose [3] за такую бутылку берут 5,99 фунта. Публика ликует. Я ушел со сцены, меня встретил сияющий Баз. Он не ожидал, что дегустация может быть настоящим шоу. Не хотел бы я участвовать и в следующих сериях? О, и кое-что еще, добавил Баз. «Ты в курсе, что забыл попробовать вино?»

Food and Drink стала самой успешной программой на BBC2. Я комментировал вина в паре с харизматичной, кудрявой и немного чокнутой блондинкой по имени Джилли Гулден. Наше общение напоминало отношения старой супружеской пары. Все думали, что мы действительно женаты, и удивлялись, почему во время туров мы ночевали в разных номерах. По сути я играл роль затюканного мужа под башмаком у своей благоверной. На экране она прикрывала ладонью мой рот, когда я пытался говорить. Она выталкивала меня из кадра – в прямом эфире. Это нравилось публике, это нравилось ей, это нравилось мне. Она была действительно оригинальным, потрясающим собеседником и предлагала такие ассоциации со вкусом того или иного вина, превзойти которые не могла даже моя буйная фантазия. Она соглашалась со сравнением Божоле с горячей щебенкой и резиновой подошвой кроссовок, затем добавляла собственное воспоминание – прыжки через скакалку на Сассекс лейн, короткое платьице подлетает на летнем ветерке – и вся нация подхватывала этот ветерок и устремлялась в магазины за бутылочкой Божоле. Если же она сравнивала вино с «жиром с ляжки сумоиста»… что ж, пожалуй, это вино продавалось не так уж хорошо.

Нас объединял общий взгляд на мир. В 1980-х, когда мы начинали, британцы не были нацией, особенно пьющей вино. Мы же хотели привить любовь к этому напитку. В Британии вино было выбором элиты. Мы же хотели сделать его более демократичным. Нам срочно понадобилось много вкусного вина, чтобы убедить миллионы людей, которые считали, что вино – не для таких, как они. Это были вина Нового Света. Европа не могла такого предложить, здесь не было тысячелетнего опыта изготовления приятных, доступных вин. К счастью, конец 1980-х и 1990-е стали для Британии временем колоритных, сочных, фруктовых вин из Австралии, Калифорнии, Новой Зеландии, Южной Америки и других подобных стран. Они стали популярны и доступны по цене. Мы хотели познакомить зрителей с этими роскошными и легкими напитками, ввести нашу публику в мир любителей вина. Тогда же на первый план выступили супермаркеты. Продавать вино они начали только в 1970-х, но к 1980-м заняли главенствующую позицию на рынке – как в Соединенном Королевстве, так и в Северной Америке. Кто-то просто по дешевке продавал непонятное пойло, но крупные сети – Sainsbury’s, Tesco, Marks and Spencer, Safeway и Waitrose – взялись за дело с энтузиазмом торговцев, обнаруживших упущенную ранее золотую жилу в лице миллионов и миллионов неофитов, готовых дать вину шанс.