1) человечество, по крайней мере в избранной своей части, приближается к заключительной и блаженной поре своего существования,

2) они знают то решительное слово, ту спасительную истину, которая приведет людей к этому высшему и последнему пределу истории» 22 .

Проведя экскурс в историю философской мысли, П. Новгородцев делает вывод, что к XVIII в. сформировалось устойчивое представление о неизбежности осуществления общественного идеала как результата общественного прогресса. Выдающиеся мыслители прошлых веков сходились в ожидании заключительной стадии человеческой истории, которая не будет ее концом, а именно этапом полного торжества и блаженства человека.

Возможно ли это? Осуществимо ли на Земле Божье царство? Новгородцев убежден в иллюзорности подобного представления.

«Мысль о возможности конкретного определения высшего гармонического совершенства, – пишет Новгородцев, – есть не более как утопия, которая при известных условиях может служить скорее препятствием к общественному прогрессу, чем путем к нему» 23 .

Роковой недостаток всех подобных проектов (если их проводить последовательно и до конца) это – замкнутость, исключительность жизни. Авторы проповедуют полное обособление от прочего мира, они создают проекты уединенных колоний и замкнутых государств, разобщенных с прочим миром и пытающихся именно на почве этой замкнутости и разобщенности создать свой счастливый быт. Новгородцев в очередной раз обращается к идее о несовместимости социальной гармонии и свободы человека.

Передовые по замыслу, эти утопии оказываются в высшей степени консервативными по существу: они утверждаются на неподвижной основе, авторы утопий гармонического блаженства предполагают, что они открывают такой прекрасный быт, который может держаться вечно.

Обратившись к анализу известных социальных утопий, Новгородцев обосновывает невозможность их осуществления, заключает, что последние могут стать скорее препятствием к общественному прогрессу, чем дорогой к нему: «Роковой недостаток всех таких проектов – замкнутость жизни выделенного сообщества. Авторы проповедуют полное обособление от прочего мира, они создают проекты уединенных колоний и замкнутых государств, разобщенных с прочим миром и пытающихся именно на почве этой замкнутости и разобщенности создать свой счастливый быт» 24 .

Наряду с отмеченной замкнутостью, аристократичностью, для этих «счастливых» государств абсолютно необходимым является поддержание общественного порядка, подчинение ему, участие в общественном труде, признание равного распределения, отказ от собственности, отказ от тайных сторон личной жизни и т. д.

Так, Новгородцев возвращается к дилемме «порядок или свобода», «равенство распределения или равенство прав». В истории мысли он не находит разрешения этого противоречия. Однако столь обоснованный вывод отечественного мыслителя не снимает с повестки потребность человечества в обретении благополучной жизни, построении справедливого общества.

Что же должно стать основой подобной системы общественных отношений?

В конце XIX столетия споры о путях достижения оптимального общественного устройства стали принимать форму либерализма и эгалитаризма.

Представители школы социал-дарвинизма стояли на позициях невмешательства государства в решение социальных проблем и признании ответственности самого человека за свое благосостояние. Социал-дарвинистская трактовка бедности основана на принципах борьбы за существование, естественного отбора, laissez-faire 25 , отрицания необходимости социальных реформ и филантропии. Представители этого направления (Г. Спенсер, У. Самнер, Ф. Гиддингс и др.) признавали естественным существование социального неравенства, причины которого они видели в законах общественного развития, «отягощенных» личными недостатками индивида 26 .

Американский социал-дарвинист Уильям Самнер (1840–1910) писал: «Нужно понять, что мы не имеем других альтернатив кроме как: свобода, неравенство, выживание сильнейших и несвобода, равенство, выживание самых слабых. Первая ведет к развитию общества, последняя – к его кризису» 27 .

Из чего следует, что вмешательство государства не только не устраняет социальное неравенство, а наоборот – способствует распространению бедности, позволяя человеку сократить усилия в борьбе за лучшее положение в обществе. Эта позиция определила известные либеральные модели общественного устройства и организации социальной помощи в государстве.

Противоположную точку зрения отстаивали представители эгалитаристского направления в объяснении и изучении проблемы бедности. Например, Жан-Жак Элизе Реклю (1830–1905) видел причину социальных невзгод в несправедливом устройстве распределительной системы и эксплуатации. Он считал, что существует жесткая взаимосвязь между бедностью и богатством: чем больше богатство, тем больше бедность. Он видел необходимое условие прогресса в преодолении пауперизма через введение равного распределения продуктов земледелия и промышленности между всеми членами общества 28 .

Так, на рубеже XIX–XX вв. складывались две основные тенденции социального проектирования – эгалитарные и либеральные проекты общественного развития. При этом дилемма «свобода – несвобода», «равенство – неравенство» так и не находила своего разрешения. Что же должно стать основой идеальной системы общественных отношений?

Далеко не все европейские страны руководствовались в проведении экономической политики принципами laissez-faire, непреклонной «невидимой руки рынка». Германия во второй половине XIX столетия начинает осуществление социальных проектов, разработку социального законодательства. Канцлер Германии Отто фон Бисмарк проводит ряд реформ, предполагавших усиление роли государства в решении социальных проблем 29 .