#вапщеДинамо.

Ошеломленный ужас Джемаймы, когда Кёрт произнес: “Девушка, с которой я хочу в пару…” – пауза – перерыв на рекламу – опять пауза – “…Кристл”, – стал одним из определяющих образов последнего сезона. Совершенно блистательный вариант настоящего старого реалити-телевидения. Ради таких вот случаев многие поклонники “Острова любви” терпели нескончаемые скучные прогоны порожняка и дурацких игр с непостижимыми правилами. Абсолютная причина успеха всей программы – #Динамо. Динамо – это ДНК “Острова любви”. Плоть и кровь программы – интриганство и предательство.

Но это тогда.

А теперь – внезапно и ужасающе – все поменялось. То, что совсем недавно было “полнотой голоса”, теперь стало “чудовищной тугоухостью”.

Не с той ноги входит в историю.

Или даже чуточку домогательски вляпывается.

Ни с того ни с сего, за одно-единственное утро все проснулись и огребли последствия поста #ЯТоже для телеформата, в котором все держалось на молниеносном кадрёже.

Младшая редакторша Дейзи нервно нажала на “плей”.

На экране вновь возникла тридцать шестая серия предыдущего сезона.

Джемайма сидит с Кёртом у костра и, обливаясь слезами, осмысляет неизбежную перспективу быть изгнанной с острова. Они с Кёртом были “парой” в доме целых пять дней, но последнее время возникло некоторое напряжение. Джемайма выказывала интерес к Уаззе, внезапному новичку на острове, появившемуся в доме два дня назад, при таких бугристых мышцах плеч, что, казалось, у него бронзовый ошейник. Уазза удовлетворяет требованиям Джемаймы по всем параметрам, и ее застукали за шепотками с другими девушками, что она была б не прочь познакомиться с Уаззой поближе.

Остальные ребята быстро доложили Кёрту об интересе Джемаймы к Уаззе (#братанкодекс [51] ), и Кёрт должным образом офигел. Однако довольно быстро справился с этой болью и принялся отвисать с другими девчонками, и все эти девчонки, как он теперь понял, удовлетворяют его требованиям по всем параметрам, и с ними всеми он был бы не прочь познакомиться поближе.

Тем временем Уазза, поначалу вроде бы млевший в лучах Джемайминого внимания, почувствовал, что она-то удовлетворяет его требованиям не по всем параметрам, и принялся перешептываться с другими пацанами о том, что она напрочь отчуждает его своей удушающей липучестью.

В буйной тепличной атмосфере виллы остальные девчонки об этом, конечно же, донесли Джемайме (#сестренкапередмальчонкой [52] ), и так Джемайма постигла, что ее решение пренебречь Кёртом ошибочно. Это решение сделало ее уязвимой для изгнания в “перестыковке с подачи мальчиков”, вдруг объявленной режиссерами. Вот почему она попросила Кёрта перемолвиться с ней наедине у костра, и вот так состоялась их роковая встреча.

Парочка проговорила с минуту. Они вместе постановили, что реально “врубаются” друг в друга и что, вопреки недавним колебаниям, они удовлетворяют требованиям друг друга по всем параметрам. Признали, что “чувства” друг к другу у них все еще есть и они по-прежнему не прочь познакомиться друг с другом поближе.

“Мы норм, да?” – спрашивает Джемайма.

“Ага, каэшн, а чё”, – отвечает Кёрт.

Далее Кёрт обнимает Джемайму, оплетая ее громадными мускулистыми ручищами, попутно, как мог бы заметить какой-нибудь циник, без всякой нужды шевеля шикарно очерченными, умасленными, накачанными и полностью набрякшими мышцами.

Джемайма обращает свой несусветно пухлый рот, сверкающий и лоснящийся блеском для губ, ко рту Кёрта. Губы у нее трепещут. Толстая, мясистая, сочная и влажная нижняя губа чуть оттопыривается и являет призрак безупречных зубов.

Но склоняется к ней именно Кёрт, он-то и инициирует поцелуй. Движется как раз его голова, а не ее.

Однако затем Джемайма отвечает на поцелуй. Есть отчетливое движение ртом.

– Сучка-то работает, – произнес голос с задних рядов полностью сосредоточенной производственной группы. Хорошо поставленный голос белой девочки из среднего класса. – Сучка-то рэботаит.

– Ш-ш-ш! – оборвала ее Хейли. Ее всегда бесило, что столько белых детишек из закрытых школ, работающих теперь в медиа, разговаривают на эдаком приграймленном псевдоямайском, но теперь это стало еще и потенциально подсудным делом. При Годни, настоящем черном человеке, белый сотрудник с претензиями на крутизну мог подставиться под жалобу на культурную апроприацию, виновной за что могла оказаться компания, допустившая это.

На экране Джемайма отворачивается от Кёрта и утирает слезу.

– Если б этот похотливый гаденыш тут и отстал, нас бы пронесло, – пробормотала Хейли.

Но Кёрт не отстает. Он берет Джемайму за подбородок и возвращает ее рот к своему.

– Он оказывает давление? – прошептала Хейли, подаваясь вперед.

– Она утверждает, что да, – ответил Дейв, нанятый для юридических дел и подобной же мути.

– Придется верить жертве, – проговорил Годни Рифмас с широченной улыбкой.

– Заткнись, Годни.