— Мы с Нино уже в пути.

— Что насчет Джеммы?

Диего, побледнев, поднялся со стула.

— Мы ничего не знаем, — сказал Римо.

Я вскочил на ноги и уставился на Диего.

— Это Братва.

Мне не нужно было больше ничего говорить. На Амальфи уже нападали раньше. В пятидесятых и шестидесятых годах — это был русский ресторан, управляемый Братвой, пока Каморра не отняла его у них. Мы побежали к моей машине, запрыгнули в нее, и я нажал на газ, мое сердце бешено колотилось в моем чертовом горле.

Диего прижал телефон к уху, но в ресторане никто не брал трубку.

— Позвони Джемме. У нее всегда имеется с собой телефон, чтобы болтать с Тони!

Он попробовал — ничего.

Диего схватился за волосы.

— Если... если... блядь!

— Ни с кем ничего не случится.

С Джеммой ничего не случится.

Диего позвонил домой и связался с мамой, которая заботилась о Карлотте.

Я резко нажал на тормоза перед рестораном и выскочил из машины. Внедорожник Римо уже был припаркован перед рестораном. Вытащив оружие, мы с Диего ворвались в ресторан.

Римо резко развернулся, направив на нас свои пистолеты, а затем снова направил их на двери кухни, медленно приближаясь к ним. Нино опустился на колени рядом с трупом. Диего бросился к нему.

Его отец лежал в луже собственной крови. Его тело было усеяно пулевыми ранениями. Глаза невидящим взглядом уставились в потолок. Диего издал тихий сдавленный звук. Два мертвых придурка лежали рядом с рестораном — мертвые. Русские, без сомнения. Официанты рядом тоже были мертвы.

— Где Джемма? — спросил я.

— Мы прибыли незадолго до вас, — сказал Нино. — У нас еще не было времени проверить кухню. Но не было слышно ни звука.

А это означало, что все вокруг были мертвы. Тот, кто это сделал, наверняка уже ушел.

— Джемма и Нонна должны были быть здесь, — бесцветным голосом произнес Диего.

Римо жестом пригласил нас следовать за ним, и мы вместе направились на кухню. Подняв оружие, Римо распахнул вращающуюся дверь, и мы все бросились внутрь. Как и говорил Нино, никто в кухне не мог издать ни звука. Нонна лежала на полу с пулевым отверстием во лбу. Ужас поселился в моих костях, и мое сердце ударилось о грудную клетку.

Диего протиснулся мимо меня и Римо, и бросился к своей бабушке, потом посмотрел на что-то справа от себя. Он издал хриплый крик, лицо его исказилось от отчаяния, и он выронил пистолет.

— Нет!

Он бросился вперед, и я последовал за ним. Потом я увидел Джемму на полу в луже крови. Высокий мужчина наполовину лежал на ней. Я застыл, и все вокруг, казалось, замерло.

Мое дыхание застряло в горле. Мои пальцы, сжимавшие пистолет, разжались.

Римо схватил меня за плечо и внимательно посмотрел на меня.

— Возьми себя в руки!

Я вцепился в рукоятку пистолета, хотя почти не чувствовал ни пальцев, ни какой-либо другой части своего тела.

Диего упал на колени рядом с Джеммой.

— Нет, — прорычал он, а потом уже тише, — Нет, Господи, пожалуйста.

Я, шатаясь, подошел к нему и помог оттолкнуть этого придурка Братвы от Джеммы. По крайней мере, она все еще была одета. Она не была изнасилована до того, как ее убили. Это было единственным утешением. Она не должна была страдать.

Мои глаза защипало, и я сглотнул. Ощущение было чужеродным, такого я не испытывал с тех пор, как был маленьким мальчиком — тяжелое давление в задней части горла и в груди. Диего прижался лбом к животу Джеммы и заплакал.

С трясущейся рукой, я коснулся его спины. Рядом с нами появился Римо.

Я посмотрел на него снизу вверх, и он почему-то расплылся. Я не выдержал его взгляда и снова посмотрел на Джемму. Блядь. Последние слова, которые я ей сказал, пронеслись в моей голове, ужасные вещи, сказанные мною, как плохо я относился к ней. Будто она была всего лишь секс-игрушкой для меня, ничего важного, когда она была единственной девушкой, которая когда-либо была моим другом, единственной девушкой, которую я когда-либо хотел больше, чем секс. И все же я ей этого не показывал. Я цеплялся за свою свободу, потому что наплыв этих бессмысленных интрижек и вечеринок рассеял тьму, которая так часто заполняла мои внутренности. Это не срабатывало, по крайней мере, в течение долгого времени. Подобно вспышке, которая пронзила ночь лишь на мгновение, трепет моих увлечений не изгнал эту тьму надолго.

Я склонился над головой Джеммы, обхватил ее окровавленную щеку и поцеловал в кончик носа. Она даже была еще теплой. Она не могла быть мертва слишком долго, и осознание этого еще больше усложняло ситуацию. Если бы мы были быстрее, то, возможно, смогли бы спасти ее. Сожаление о прошлом это потерянное время — таково было кредо Нино. Да откуда он вообще знает? Поглаживая ее окровавленное лицо, я наклонился к ее уху.

— Я был полным придурком. Мне так чертовски жаль, Джем, так чертовски жаль. Я буду так черт возьми скучать по тебе, по каждой раздражающей мелочи. Ты единственная девушка, которую я когда-либо по-настоящему хотел, и я все испортил.