– Мне ненавистно всякое унижение человеческого достоинства. Я выхожу из себя по малейшему такому поводу, – вздохнула Аня.

– И чтобы вы там ни говорили, вывод напрашивается сам собой: «Все это происходит потому, что необходимость в мужчинах у женщин по сию пору не отпала, и еще потому, что их катастрофически не хватает, – хихикнула Жанна. – Заметьте, в моих словах нет уничижительного оттенка.

– Необходимость в нормальных мужчинах, – с явным удовольствием уточнила Аня. – История с Эммой – каких поискать. Во избежание лишних ассоциаций и аналогий не стану продолжать, а то совсем закопаюсь в примерах.

«Трое из четверых – несчастливые. Это перебор, – печально подумала Жанна. – Счастливые хвалились бы своими детьми и внуками, а не обсуждали мужчин. Хотя насчет Лены…»

«Эмма, узнав о наших дебатах, наверное, пожалела бы о своей неожиданной искренности. Что бы она сказала, случайно заглянув к нам на огонек?.. Девчонки на славу постарались изучить её проблему. Эта обескураживающая откровенность освобождает их от собственных комплексов? Этакий естественный психотерапевтический сеанс», – усмехнулась Лена, в очередной раз незаметно погружаясь в дрему.

– А мне вдруг почему-то подумалось: наверное, мужчине сладка супружеская измена с той, чей муж относится к нему без должного уважения? Допустим, с женой начальника. А что? Повод и стимул отомстить! Хотя, конечно, рисковый вариант, – рассмеялась Инна. – Или побывать в постели у жены любовника своей супруги. Та из мести может согласиться. Вовсе французский вариант!

– Какие коллизии! Долго ты думала, покуда пришла к такому выводу? – рассердилась Жанна.

– В комедиях подсмотрела.

– При этих твоих словах меня трясет от омерзения, – занервничала Аня.

– А я думала, ты содрогаешься от жалости… к себе, – зачем-то зло подколола ее Жанна.

– Эх, нет в вас обоих доброго юмора! – насмешливо сокрушаясь, посетовала Инна.

«Сколько людей – столько мнений. Каждый видит то, что хочет видеть. А Инна и Жанна опять болезненно зациклились…» – молча неодобрительно комментирует Лена диалог подруг, медленно уплывая мыслями в дальнюю даль.

– …Мне кажется, Эмма слишком скромна в сексе, скованна, закомплексована строгим воспитанием, поэтому неинтересна в постели, – осторожно предположила Жанна.

– Мне подруги рассказывали, что муж должен разбудить в жене женщину, – сказала Аня.

– Мужья боятся, что, разбудив жену, получат стерву, которая станет требовать слишком многого, – рассмеялась Инна.

– И жена должна помочь мужу в этом, – не обращая внимания на реплику Инны, продолжила свою мысль Аня. – Говорят, из сырого, неподготовленного бревна не получишь горячей штучки.

– Забыла, что Галя рассказывала? «Какой там темперамент и оргазм! Пока молодая – боишься залететь, а в зрелом возрасте избегаешь секса потому, что муж может только раздразнить, но не удовлетворить. Вот и придумываешь, что больна, или что уже ничего не хочется. Неловко упрекать мужа в его неспособности. Он же не виноват, что стал слабее. А если намекнешь, что хочешь полноценного секса, так станет ревновать. Вот и лавируешь».

«Если о сексе ничего толком не знать и не думать про это, то можно и без него прожить достаточно счастливо?» – задала себе вопрос Аня.

– …Ревность – страшная вещь в любых ее проявлениях, – согласилась Жанна. – У меня была знакомая. Так она после развода с мужем дико ревновала дочь к своей матери. Стала при ребенке в ссорах доказывать, что та плохая и своей строгостью испортила ей жизнь. Она не могла противиться неистовому желанию втоптать мать в грязь и, уступая непреодолимой тяге хоть на кого-то излить свою боль от развода, с ревнивым изуверством пыталась нанести ей все более глубокие раны. С маниакальным усердием она часами вбивала в голову дочери чудовищную ахинею, которую создало ее воспаленное воображение. Приходя в страшное возбуждение, орала как невменяемая. Язык не поворачивается повторить ее «перлы». В них омерзительное бесстыдство временно помешанного человека. Она измучила ребенка бесконечными воплями, надругалась над святым чувством – над любовью своей матери. И внучка возненавидела бабушку. Есть же граница, которую нельзя переступать в отношениях с родителями. Я ей внушала, что, обвиняя в своих неудачах родителей, она пытается оставить себя в детстве. Оскар Уайльд утверждал, что человек будет считать себя несчастливым до тех пор, пока будет считать, что счастливым его обязаны делать другие. Об этом всем нам не лишне помнить.

– И ты, понятное дело, сама была очевидцем, – не замедлила отметиться Инна. – Но ты права: патологически ревнивого человека уже нельзя назвать нормальным.

– В результате веселая шустрая девочка сделалась нервной, бледной, немощной, нелюдимой. У нее все время что-то болело. Она стала плохо учиться. У нее появился страх перед плохими отметками, аллергия на школу. Сначала температура поднималась только перед контрольными, а потом стала постоянно держаться. Девочка пропускала школу.

– Мать лишила дочь прекрасного чувства любви к бабушке. Девочка осталась без доброго, умного советчика, «тайной» отдушины своих юных горестей и неудач, а также ярких эмоций, удвоения радости при передачи ее близкому любимому человеку. Да и еще много чего хорошего… – вздохнула Аня.

– Экзекуция над ребенком длилась лет пять. До тех пор, пока девочка не повзрослела и мать перестала с нею справляться и, наконец, поняла свою ошибку. Но было уже поздно. Старики не могли ей помочь, потому что они для внучки уже существовали как чужие, нехорошие люди. Не знаю, во что вылилась эта история для девочки. Боюсь я за ее дальнейшую судьбу. Остается надеяться, что она сама вовремя поумнеет и все поймет. Или на ее пути встретится умный добрый наставник.

А причина одна: молодая женщина осталась без мужа и, почувствовав тягу своего ребенка к бабушке, вообразила, что может лишиться и любви дочери, – сказала Жанна. – Когда я вспомнила семью этой несчастной женщины, тетю ее мужа, то все поняла. Люди обычно не знают родословных своих избранников. И случаются горькие сюрпризы.