– Его тошнит от добропорядочной жизни. Он не знает, что такое раскаяние в подло содеянном. Он семейную жизнь считает рабством, – подпела Аня.

– А ты предпочла бы всю жизнь любоваться робко-беспомощной нежностью, скромными поцелуями, осторожными стыдливыми заключениями в любовные объятья… мало на что способного мужчины? – Ироничный вызов и насмешка слышались в голосе Инны.

– А это здесь при чем? Не ко мне вопрос. Как мне истолковать твои слова? Как издевку? Ломаешь комедию? А ты при тех… воздержанных свечку держала? Чего ж тогда разглагольствуешь?

– Все мы прикованы к своим историям и ревниво оберегаем их от непрошенного вторжения, – усмехнулась Инна. – Мужчины, вспоминая свое счастливое прошлое, говорят: «Сколько женщин я любил, сколько вина выпил!» А женщины? «Я счастливая! Мой муж не пил, не курил и налево не ходил». Мы влюбляемся и не задумываемся над тем, что скоро, очень скоро подставим свою шею и спину под ярмо ежедневных будней и будем терпеть, терпеть… А наши мужья привыкнут считать, что только то, что они мужчины, уже дает им над нами ощутимое преимущество. И мы за подкупающим фасадом будто бы ума и обхождения начнем видеть глупость, станем каждодневно наталкиваться на лень, безразличие и грубость…

– Неправда, мы, женщины, задумываемся и готовим себя к семейной жизни, – приняла как оскорбление слова Инны Жанна.

«У нас что ни скажи, обязательно кому-нибудь на ботинок наступишь», оскорбишь чьи-либо чувства», – подумала Лена.

– А мужчины не задумываются, – рассмеялась Инна.

– Ты за всех не расписывайся.

– Свобода, счастье! Где они? Ха, помните у Ильфа и Петрова: мы думали, что если научимся передавать мысли на расстояние, то сразу станем счастливыми. Радио есть, а счастья как не было, так и нет. Что-то вроде этого. Близко к тексту.

– Компьютеры есть, а счастья нет. Быт не отменишь. Похоже, он главное препятствие на пути к счастью, – насмешливо поддакнула Аня.

– Но его можно и нужно облегчать, – возразила Жанна.

–Ты забыла о цифровой матрице современной цивилизации? Сейчас миром правит цифра. Под ее знаком живем, – усмехнулась Инна.

Аня задумалась, пытаясь найти связь между развитием цивилизации, примитивным бытом и «качеством» современных мужчин. Похоже, задача ей оказалась не по силам.

– Еще древние греки говорили: «Мир меняется, но не улучшается». Получается, что человеческие отношения не подвержены прогрессу.

– Только в отчаянии от собственного несовершенства можно такое выдумать, – намеренно проехалась Инна по Жанне. – Но в какой-то мере ты права. Человеческие качества остаются, но видоизменяются в зависимости от внешней обстановки. Одни усиливаются, другие ослабляются. Добродетели и пороки по всем временам распределялись по-разному.

Жанна больше не решилась выражать свое мнение по этому вопросу. Зато Аня посетовала:

– Теперь нет секретов во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Сексуальность перешла из разряда тайны в разряд СМС. Голос, запах и взгляд – побудительные причины желания – СМСками не передать. Вот вам одна из причин фатальной фригидности обоих полов.

– Глупость несусветная, – мгновенно резко отреагировала Инна.

– И во всех современных фильмах до противного одни и те же слова и позы. Переключишь канал и не сразу поймешь – это тот же фильм или совсем другой. А когда целуются, губы девушкам жуют, будто голодные, – закончила свою мысль Аня.

Жанна одобрительно засмеялась, а потом сказала:

– Жизнь доказала, что экономические союзы намного долговечнее тех, что построены на якобы возвышенной, но быстро вспыхивающей и быстро сгорающей любви.

– Они долговечнее тех, что построены на влюбленности, но не на любви, – уточнила Аня.

«Аня зачинщица наших споров? Она их возглавляет? Ей многое хочется понять, чтобы использовать в воспитании своих подопечных? И меня надеется втянуть в новую «обстоятельную» беседу? Не выйдет, не поддамся на провокацию. Я слишком устала. Лучше вздремну под выразительный шепот подруг», – подумала Лена.

– …А Эмма продолжала делиться со мной своей болью: «Ослепленный неутолимой жаждой восхваления, Федор недолго разделял со мной восторг нашей счастливой семейной жизни... Теперь он уже не чувствует ни неловкости, ни двусмысленности своего положения в семье. Ради комплимента готов на любые ухищрения и ложь, ради минутного удовольствия может отдать свою жизнь в любые руки. Я бессильна повлиять на его поведение. Он обращает внимание только на женщин, обладающих гадкой тайной, наделенных самомнением, на тех, которые сами не против… «удружить», на тех, что с голодным блеском в глазах. Они производят на него «неизгладимое впечатление».

«И ты согласна всех собак на них спустить? А может, лучше на него? Довольно, сама доводишь себя до состояния полного внутреннего насыщения тоской», – возмущалась я.

«Федора уже не переделаешь, – перебила меня Эмма. – Порядочные для него стали бесцветны и безвкусны, как дистиллированная вода. Он сделался падким на грязь. Мне казалось, что после свадьбы он многое понял и принял во мне. Тогда я была еще убеждена, правда, без всяких к тому оснований, что ради меня он… – Эмма тяжело и судорожно вздохнула. – Что меня ждет в обозримом будущем, если даже не брезжит намек на его перерождение в лучшую сторону? Может, все же развестись?»