— Я мать Кати, знаете такую, где ваш сын, разрешите войти, я вам сейчас все объясню!

— Не знаю я никакой Кати, он на днях женится.

— Он дружил с Катей, и она беременна от него, пусть женится на ней, куда она одна с ребенком!

— Его девушка тоже беременна и срок уже большой, а Катю я вашу не знаю, и никогда не видела. Хотя вас знаю, о вас еще весь поселок говорил, увела у жены мужа и довольна. За своим ребенком нужно было смотреть, учить она нас будет, что нам делать!

— Да как вы смеете со мной так разговаривать.

— Что заслужила, то и получай и чего он нашел в тебе хорошего, ты и в подметки Татьяне Григорьевне не годишься.

Наташа выскочила из квартиры, слезы лились по ее щекам. Весь поселок знает их историю, не простят они ей никогда. Что делать с Катей, как теперь быть, не усмотрела за дочкой. Один выход, отослать ее к Егору с Оксаной, пусть там поживет немного, а потом приедет сюда рожать. Скажем, выходила замуж, но жизнь не получилась, разошлись. Катя была рада такому повороту дел, а вот Наташа своей матери, так и не насмелилась сказать об этом.

Алексей Серов сидел у окна и тупо смотрел перед собой, смотрел, но ничего не видел. С тех пор, как они расстались с Наташей, он ходит сам не свой. Было все, любимая жена, дети, и в одночасье куда-то испарилось. Как будто дали красивую игрушку, а потом ее отобрали. Голова зажила, но осталась рана на сердце, нет, он не ругал жену, он знал, что она его не любит и рано или поздно, это должно было случиться. Но ему-то как жить, мать ходит около него, но ему от ее забот еще хуже. Долго не мог найти работу, инвалидность не дали, но разрешили только легкий труд. Детей не видел давно, соскучился, конечно, он бы и сам мог поехать в поселок, но боялся встречи с Наташей. Зачем бередить еще не зажившие раны. Мать уговаривала подыскать себе хорошую женщину, он еще не старый, что бобылем-то ходить, но он отказывался. А сегодня мать пригласила соседку сверху, одинокую женщину и просила его присоединиться к ним за столом. Но ноги не несли его, не было даже силы встать со стула. Он давно знал эту женщину, она рано овдовела, а ее сын отучился в школе и уехал заработки. Точно так, как и Егорка, после армии сразу уехал на север. Он приглашал его на свадьбу, но Алексей не поехал, отправил денежный подарок, все, что накопил за эти годы. Он работал вахтером на макаронной фабрике, а там много не платят.

— Алеша, ну ты чего сидишь, пойдем, Аня ждет, как-то не хорошо получается, пригласили, чтобы познакомиться, а ты не торопишься.

— Мама, это ты все затеяла, мне ничего не нужно, я как жил один, так и буду.

— Все по Наташе своей страдаешь, не стоит она твоей любви, смирись и отступись от нее.

— Хорошо, пойдем к Ане, только, чур, не торопить меня, я сам разберусь во всем.

— Давайте выпьем винца немного, и разговор пойдет по-другому. Аня, ты все в старой конторе бухгалтером работаешь.

— Там же, а куда сейчас пойдешь, здесь хоть и мало платят, но зато стабильно. Кирилл мой уехал далеко, и там обман, работал долго, а расчет тянули, тянули и весь не отдали. Вот думает, куда еще податься, но домой приезжать не хочет и семью заводить не хочет, ее нужно содержать, а не на что.

— У Алешиных детей точно такая же ситуация, сын, Егорка уехал с женой на Север, и дочка следом, в поселке, где они живут, работы совсем нет.

— Мама, Егорка писал, что нашел хорошую работу, и платят там прилично, на жизнь хватает, еще и откладывать на квартиру умудряются.

— Ой, совсем забыла, меня соседка давно уже ждет, в это время мы с ней гулять ходим.

— Мама, сегодня могла бы остаться дома, все-таки гости у нас, — возразил Алексей.

— А ты на что, вот и развлекай гостью, — и она выскочила из квартиры.

— Ты что, не понимаешь, она просто хотела оставить нас наедине, — сказала Аня.

— Она на это способна, но я не знаю о чем говорить, я в последнее время ничем не интересуюсь, сутки отдежурю, двое дома. Разве о том, как у нас макароны воруют. Вот что их воровать, они в магазине стоят копейки, но люди не понимают и делают свое дело. Куда только не умудряются прятать, делают полотняные пояса, насыпают туда продукт и оборачивают вокруг себя. Я в первый раз был ошарашен, утром Петровна зашла на фабрику худая, а вечером вышла полная, как подушка. Подошел к ней, говорю, что с ней случилось, уж не заболела ли, она, кивнула головой, говорит в больницу срочно бежать нужно, пропусти. Начала проходить через вертушку, задела животом и мешочек, развязавшись, упал на пол. Я остолбенел, не знаю, что и сказать, пока я был в таком состоянии, она схватила мешочек и убежала.

— Ха, ха, ха, насмешил, наверно плохо завязала впопыхах.

— Потом она долго ходила мимо и боялась посмотреть мне в глаза. А еще был случай, Верка, та совсем молодая, выходит после работы, а у нее груди горой стоят. Я говорю ей, ты, что, беременна, тебя так разнесло, она говорит ага. Я, недолго думая, подошел к ней и схватился за груди, а там полно рожков. Вера начала возмущаться, что я себе позволяю. Пропустил ее, но предупредил, чтобы в следующий раз насыпала поменьше, чтобы не заметно было. Если макароны продавать, то, сколько за них возьмешь, они в магазине дешевые.

— А что, люди живут бедно, и этому рады, подкупят сливочного масла и вкусно, я и сама так люблю кушать. Только вот одной плохо, ничего на ум не идет, жизнь проходит и все мимо меня. Я такая же одинокая, как и ты, может, попробуем вместе пожить, ты как на это смотришь.

— Пока ничего тебе обещать не могу, нужно привыкнуть друг к другу, присмотреться.

— Годы-то уходят, смотри, не смотри, ничего лучшего не увидишь, я такая, как есть.

— Все понимаю, но не могу так с разбега, давай сходим позже, погуляем по парку, подышим свежим воздухом.