— Нет, просто… ну я вообще малоежка. Мама всегда гонялась за мной с ложкой, чтобы накормить.

— Надо исправляться, малоежка, а то светишься вся.

— Ты любишь женщин в теле? — смеётся, обматываясь простынёй, а я останавливаю её.

— Нет, Аннушка, не зря я назвал тебя нудисткой, — говорю, прижимая к себе и сбрасывая простыню, в которую она так старательно укуталась. — У меня от твоего тела мозг на части разрывается, потому ходи голой.

Разворачиваю её к себе спиной и подталкиваю к выходу, к кухне, где полный холодильник еды, а ещё окно и пепельница — то, что мне сейчас необходимо.

— Что будешь? — спрашивает, открыв холодильник и внимательно рассматривая его содержимое. — Влад, мы это точно сами не съедим, пропадёт же. Ты столько накупил…

— Ты у нас малоежка, а я настоящий уничтожитель продовльственных запасов. Мама меня в детстве называла амбарной мышью. Так что не пропадёт тут ничего, — успокаиваю, притягивая хрупкое тело к себе, и от этого мой член снова готовится к нападению. Нет уж, дружок, потерпишь. — И вообще, присядь на стульчик, сам что-нибудь придумаю.

Достаю остатки запечённой курицы, бутылку вина из шкафчика — надеюсь, Аня любит красное полусухое, — хлеб, какой-то соус с кусочками непонятной бурды в составе, колбасу.

Сгодится червячка заморить.

Дальше просто едим, голые и свободные от всякой требухи, пьём вино, и с каждым глотком Аня всё смелее. Рассказывает о себе: о детстве в маленьком городке на окраине области, у самой кромки леса; о школе, друзьях, подруге Ленке, с которой и в огонь и в воду… о многом. А я слушаю, думая, что мне не могло повезти больше.

И, вот чудо, я сам, хоть и не большой любитель, начинаю вываливать на Аню подробности своей жизни. Рассказываю об училище, о службе, о матери. Молчу лишь о жене, понимая, что это не та информация, которая уместна сейчас. Да и вообще, нечего о всяких разных разговоры разговаривать. И об Илье молчу, потому что мой некогда лучший друг то ещё дерьмо, чтобы тратить на него время.

Но вдруг Аня, словно что-то почувствовав, говорит:

— Влад, я должна тебе кое-что рассказать, только ты не подумай… я не собиралась это от тебя скрывать. Я вообще сразу хотела, но ты не дал…

Она мнётся, а я внутренне подбираюсь, напрягаюсь, потому что фантазия шалит и подбрасывает красочные картинки, где моя нудистка с кем-то, кроме меня. Нет, она не похожа на тех, кто на два фронта — совершенно другая порода, но ревность такая ревность.

— Только не злись и ничего себе не придумывай, — предупреждает, а я киваю, уже готовый разрушить кухню до основания.

— Аня, у меня очень маленький запас терпения, потому лучше без долгих прелюдий рассказывай, а то воображение взбесится.

— В общем, когда я была у Лены в гостях, туда пришёл начальник её парня, Игоря. Они дружат, что ли, или просто так… короче, — Аня смотрит на меня с опаской, а я киваю, чтобы продолжала, — в общем, это был Илья.

Бах! А так ведь хорошо сидели.

20. Аня

Влад порывисто поднимается, а на лице такое странное выражение застыло, что я инстинктивно сжимаюсь. В серых глазах бушует ярость, а я пытаюсь понять, что происходит.

— Он трогал тебя? Касался?

Влад опирается руками на стол по обе стороны от меня, запирает в ловушке, а я смотрю в его глаза, пытаясь найти там ответы. А ещё доказать, что скрывать мне нечего — я вся, как на ладони, для него. Не знаю, что происходит между этими двумя, но я не собираюсь давать повод сомневаться в себе.

— Если бы он тронул меня, я бы его убила, — говорю, глядя в стремительно темнеющие глаза. — Но он говорил о тебе… неприятные вещи.

Нет уж, я не дура, потому пересказывать в подробностях наш разговор точно не буду. Не хватало ещё довести Влада до нервного срыва, потому что даже сейчас его лицо чернее тучи, а желваки на скулах пляшут пасодобль.

Может быть, они когда-то одну девушку не поделили? Загадка…

— Например? — выдавливает, кажется, с трудом, а мне хочется прижаться к нему, впитаться под кожу, влиться в кровь, чтобы понять, о чём он сейчас думает. — Что он говорил?

— Гадости всякие, не обращай внимания. Я всё равно ему не поверила. Но мне хочется понимать, из-за чего всё это.

— Не поверила она… — Влад щурится, вглядываясь в моё лицо с какой-то исступлённой жадной нежностью. И что-то есть в этом взгляде такое, от чего мороз по коже. — Илья умеет быть убедительным.

— Да какая разница? Я больше не собираюсь с ним общаться. Пусть хоть лопнет со своими намёками и гадостями, меня это не волнует.

Вкладываю в свои слова максимум уверенности, а Влад молчит, лишь обхватывает ладонью мой затылок. Крепко так, что не вырваться, а у меня мелькает мысль, что со стороны мы, наверное, очень глупо смотримся: голые, растрёпанные, застывшие в этом вязком моменте, когда хочется так много сказать, но слов не хватает.