– Надеюсь, шестой снимет наблюдение?

Алексеев смутился.

– Извини, командир, показалось, что этот жучара не сильно проникся серьёзностью нашего визита, вот и сочинил про наблюдение.

– Молодец, ты его озадачил. Может быть, он и послушается совета. Ну что, теперь к полицаям?

– Давай, до пятницы я совершенно свободен, – рассмеялся Николай, вспомнивший знаменитый мультфильм. – Только спать хочется.

– Мне тоже, но теперь придётся доделывать дело. Едем в парк.

– Понял.

Парк Соловьиный занимал в Зябликове место рядом с главной площадью города, автовокзалом и церковью Святой Троицы. За последние годы его облагородили, очистили от мусора, засохших и упавших деревьев, посадили новые, разбили цветники, установили аттракционы и площадки для отдыха детей, и в хорошую погоду здесь было много гуляющих горожан, в том числе – молодёжных компаний. Но компании бывают разные, в Зябликове хватало и мажоров, и просто отморозков, время от времени устраивающих свои игрища, поэтому полицейским патрулям приходилось дежурить на территории Соловьиного чуть ли не круглосуточно.

Связку сержантов Барсов и Алексеев обнаружили в кафешке «Посолонь» на берегу небольшого прудика. Один был здоровым бугаём под два метра ростом, с могучими плечами, белобрысым, с широким лицом деревенского увальня. Барсов определил его как Дяченко и не ошибся. Второй был намного ниже, худой и болезненный, судя по цвету его рябоватого лица и тоскливому выражению глаз. Оба сидели за столиком на открытой веранде и лениво потягивали из бутылок чай «Липтон».

Было жарко, и оба сняли белые форменные фуражки.

– Майор Барсов, – представился Барсов, показывая удостоверение, сел напротив; Алексеев остался стоять. – Управление собственной безопасности УВД. Представьтесь.

Сержанты переглянулись.

Худосочный нервно надел фуражку:

– Сержант Пёхов.

Барсов перевёл взгляд на здоровяка. Тот, помявшись, нехотя пробурчал:

– Сержант Дяченко, одиннадцатое РОВД.

– Встать! – негромко, но металлическим голосом сказал Барсов.

Худой вскочил.

В глазах бугая протаяла озабоченность, но он всё-таки поднялся, натянул головной убор.

Барсов выдержал паузу, глядя на него снизу вверх.

– Можете сесть. Мы не задержим вас надолго.

Худой сел, держа спину прямо.

Его напарник помедлил, обладая, видимо, реакцией коалы, опустился на стул, жалобно скрипнувший под его весом.

– Вас вызывали в школу номер тридцать семь в конце мая, – начал Барсов, – чтобы вы разобрались с депутатом-хулиганом Комаевым, напавшим на учительницу.

– Ну? – угрюмо выговорил Дяченко.

Алексеев фыркнул, продолжая стоять – руки в карманах джинсов.

– Почему вы отпустили негодяя?

Полицейские снова переглянулись.

– Он же депутат… – неуверенно сказал худой.

– Он ударил женщину! – не выдержал Алексеев. – Вытащил её за волосы из класса при детях! Это не повод для задержания?

– Он депутат, – тупо повторил Дяченко.

– Понятно, – сказал Барсов. – Для вас не существует закона справедливости, так как вы всегда можете спрятаться за формальной статьёй чиновничьего закона круговой поруки. Я не прав?

– Мы ничего… противозаконного… не делали.

– Так вы вообще ничего не делали, – сказал Алексеев. – Женщине чуть голову не проломили, волосы вырвали, а вы поговорили с подонком и отпустили!

– Действовали… по инструкции… доложили начальству.

Алексеев посмотрел на Барсова:

– Я бы уволил обоих к чёртовой матери, товарищ майор! Формализм у них в крови! Интересно, как бы они действовали, если бы депутат на их жён или сестёр напал? Тоже согласно инструкции?

– Мы… по закону… не имеем права… задерживать депутата…

Барсов встал.

Полицейские поднялись следом.

– Давно служите?

Озадаченные вопросом сержанты неуверенно поглядели друг на друга.

– Восемь лет, – буркнул верзила.

– Девять… – пискнул напарник.

– И за такой срок вы всё ещё сержанты?

– Служили… как все…

– Ну-ну, служите дальше. Адрес депутата Комаева знаете?

– Симонова, двадцать, – с готовностью сказал худой.

– Квартира?

– У него собственный дом в конце улицы, в лесу.