Зал разразился завистливыми аплодисментами, а люди выстраивались в очередь, подпирая меня сзади.

— Пусть этот скромный дар, — слышался голос почтенного отца многочисленного семейства, преимущественно женского пола, которое стояло подле дарите, поджав лапки и опустив голову. — Напомнит вам о том, сколь бережно нужно относиться к своему счастью. Эта роскошная ваза передавалась у нас по наследству…

Все почему-то ахнули, а я встала на цыпочки, пытаясь рассмотреть подарок. Судя по восторженному шепоту, ваза произвела неизгладимое впечатление на присутствующих. Очередь двигалась медленно, а будущим молодоженам уже торжественно вручили сукно с бриллиантовой крошкой и золотым шитьем, как бы символизируя крепость семьи; меч с какой-то вычурной ручкой в виде двух волков, как бы намекая, что волки — это символ постоянства и верности; два кольца с лунными камнями, которые были восторженно приняты привередливой публикой. И вот очереди дошла до меня.

Я сама того не ожидая очутилась перед троном, прижимая к груди роскошный туалет. На мгновенье я подняла глаза, видя знакомое и почему-то непроницаемое лицо волка, а потом глянула на его невесту, которая украдкой бросала алчный взгляд на дары.

— Дорогие мои! — начала я, вспоминая все свадьбы, на которых была. — Я дарю вам унитаз, как символ вашего будущего семейного счастья и новой жизни. Я считаю, что именно этот подарок, как нельзя кстати, сплотит будущую семью. Он будет объединять вас круглосуточно, а в те минуты и часы, когда он занят второй половинкой, у вас будет лишний повод подумать друг о друге. О, сколько серенад было спето, сколько откровений, сколько томных вздохов любви, сколько страсти и стенаний слышала я до того момента, пока не открывала дверь, смывая за собой. Я никогда не признавалась в любви так страстно, как стоя возле закрытой двери туалета.

Я не без наслаждения водрузила унитаз на груду дорогих подарков.

— Я так и понял, чем пахнет идея, — послышался негромкий голос, приглушенный обсуждением: «А что? Разве так можно было?». Невеста сверкнула глазами, глядя на меня нехорошим взглядом. Красивые брови сошлись на переносице, образуя тонкую линию, которая мне не нравилась.

— Мы очень благодарны вам, — улыбнулась она, бросив на меня выразительный взгляд, а потом переведя взгляд на своего суженного.

— Стража, — очень тихо, продолжая улыбаться, добавила она, кивнув молчаливому эскорту, который стеночкой стоял позади трона. Одна милая улыбка сорвала с места несколько громыхающих латами стражников, двинувшихся в мою сторону. — Покажите ей наш чудесный сад… Сидеть, любимый! Не вздумай вставать!

Я отчетливо видела, как ее тонкая рука легла на его макушку, а уголок его губ дрогнул, обнажая клык.

— Сидеть, любимый, — прошептала она, не переставая улыбаться гостям. — Попробуй только рыкнуть.

Меня резковато схватили за руку и поволокли на выход из зала, где тут же заиграла веселая музыка, знаменуя начало веселья. Флейта радостно скакала по верхним нотам, скрипочка задорно пилила, а дверь захлопнулась перед моим носом, оставив меня наедине с пышным садом и караулом, подпирающим двери.

— Ах так? — засопела я, поглядывая в сторону высоких горящих окон и слыша приглушенный смех гостей. Летящей походкой, вбивая невидимые гвозди, я двинулась вокруг дворца, предполагая, что где-то есть еще один вход.

Шурша стриженными кустами, повернув за угол, я прорвалась в какой-то маленький задний дворик, где на веревках были развешены простыни и какая-то одежда. Ночной ветерок шелестел юбкой и блузкой, которая смахивала на призрака, пришедшего сдаваться экзорцисту.

Откуда-то послышался смех в тот момент, когда я сердито срывала с бельевой веревки одежду служанки. Ничего-ничего, сейчас в конкурсе последние желание победит вино со льдом!

Стягивая с себя платье и топча его ногами, я натягивала блузку и юбку, одергивая ее изо всех сил. Юбка явно предчувствовала неприятности, поэтому трусливо лезла между пирожками, заставляя то и дело вытаскивать трусишку на свет.

— Месть — это блюдо, которое преподносится холодным и со специями, — потерла я ладошки, закручивая волосы в гульку, которую видела на балу. Маленькая дырка черного хода вела меня на душную кухню.

— У него волчий аппетит! — усмехнулась молодая кудрявая служанка, накручивая локон на палец. — Но он ее не любит. Это по глазам видно.

— Цыц! — прикрикнула на нее повариха, сунув в руки тарелку. — Они — истинная пара!

— Да иду я, иду! — лениво поковыляла девица, а меня отчитали, что я «копуша», что у меня руки растут из пирожков, что если я разобью тарелку, как в тот раз меня выпорют с усердием садомазохиста.

Я несла целый поднос кубков, поднимаясь по скользкой от жира лестнице туда, где горели свечи и слышался смех. Посреди груды подарков блестел мой унитаз, а пока девушки — служанки изящно курсировали между гостями предлагая им содержимое подносов, я двигалась неумолимым крейсером, который тянет на буксире все грехи человечества. Внезапно меня кто-то радостно ущипнул за попу, заставив повернуть тяжелый взгляд в сторону пьяного шутника, решившего поиграть со смертью.

— А закусить? — игриво поинтересовался побагровевший и противно лыбящийся мужичок, беря бокал с моего подноса.

— Закусить — только удила, прикусить — только язык, — отрезала я, суровым буравчиком взгляда отгоняя его подальше.

— Ам! — послышался голос, который я попыталась отследить. — Это я, моя кормилица… Ты жива еще моя толстушка? Жив и я, привет тебе, привет! И где мои жертвы? Ты обещала с бала мне кое-что принести! Принесешь — так и быть, помогу тебе немного. И даже не так, как в тот раз!