— Слушай меня внимательно, — прошептала я, не убирая руку с губ ребенка. — Скажи мне! Тетя Смерть, я хочу… Повторяй! И тебе тут же станет легче… Просто повторяй… Не придумывай своего, а повторяй за мной. Тетя Смерть.

— Тетя Смерть, — выдохнул ребенок едва слышно, когда я убрала руку с его губ. В его глазах был такой ужас, но я улыбнулась. — Так вы и есть. С-с-смерть, о которой все говорят?

— И что? Страшная? — с нежностью прошептала я, прикладывая оставленный расторопной служанкой холодный компресс на лоб ребенка. — Совсем страшная?

— Смешная. И ласковая. Я думал, что вы. злая. — сглотнул малыш, с детским любопытством разглядывая меня. — Что вы очень злая. Все так говорили.

— А ты сам как думаешь? — вздохнула я, снова прощупывая пульс и пытаясь считать удары сердца.

— Не знаю, но вы странная. Вы — толстая, а я представлял вас худой, — уголки губ малыша попытались растянуться в улыбке. — А еще вы. сопите. Но я вас не боюсь. Все говорят, что вы. Кхе! Берете за руку и уводите куда-то, откуда никто не вернулся.

— Кстати про «уводить». Хорошо, что напомнил. В туалет не хочешь? Могу отвести, — я смотрела на мокрый чубчик волос, на бледность щек и воспаленные жаром глаза. — Потом вернемся.

— Если я умру, то мама и папа будут плакать? — как-то отрешенно спросил мальчик, глядя в сторону двери.

— Ты еще вырастешь, — приговаривала я, обтирая его тельце прохладной водой. — Еще женишься. А потом, когда-нибудь мы с тобой встретимся. ты будешь уже старенький, устанешь от жизни, а я приду за тобой. Но сейчас повторяй за мной! Тетя Смерть.

— Тетя Смерть, — прошептал малыш, тяжко вздыхая и снова разглядывая меня.

— Я хочу. — произносила я, чувствуя, как сердце в груди успокаивается при мысли, что к утру температура уже спадет.

— Я. хочу., - сглотнул мальчик, пока я думала, что не смогу выполнить даже под угрозой расстрела.

— Трансформер! Это очень-очент замечательная вещь! — брякнула я, первое попавшее на ум, при этом улыбаясь ребенку и повторяя сложное слово по слогам. Он повторил, а я посмотрела в окно, понимая, что трансформерами здесь и не пахнет, что при всем желании мне не удастся найти что-то похожее, поэтому выдохнула с облегчением.

— Прости, малыш, — я снова намочила компресс, проводя по пылающему лбу. — Я не могу выполнить твое желание! Поэтому тебе придется выздоравливать! Никому не говори, что это была я. Цени жизнь и постарайся вырасти хорошим человеком.

Я сглотнула, взяла с постели свою книгу, встала и вышла за дверь, где меня уже ждали родители. Ни сказав ни слова, миновав несколько лестничных пролетов, я шла через роскошный коридор к двери. Дверь была на засове, но мне ее отворили. Холодный ночной воздух ударил в лицо, высушил слезы, а я вздохнула полной во всех смыслах грудью, улыбаясь сама себе.

Внезапно послышался звон колокольчика, а вокруг роскошных домов, окруживших и взявших в плотное кольцо небольшую площадь, разнеслась новость: «Его Величество только что объявил о свадьбе! Дата уже назначена! Всем внимание! Только что из дворца! Новость! Скоро состоится королевская свадьба!», — орал невысокого роста мужик, прикладывая руку ко рту для эффекта микрофона.

Что? Как? Неужели ритуал сработал? Неужели? Сердце бешено забилось, а я с благодарностью принялась целовать черную обложку фолианта.

«Его Величество выбрал себе пару на всю жизнь по большой-большой любви! Он признался, что запечатлелся, когда ее увидел!», — кричал голос, а в окнах загорался свет. Люди высовывали на улицу, свистели и кричали.

Огромный глист сомнений, видимо, выросший вместе со мной в суровых реалиях жизни, робко укусил меня, пока я смотрела на свои пухлые руки, представляя на пальце огромное кольцо. Или у меня очень впечатлительный оборотень, либо это я! Полная луна висела на небе, поддернутая сизой дымкой спешащих куда-то облаков.

«Скоро можем ждать наследника!», — орал глашатай, трезвоня в свой колокольчик.

Я тяжело дышала, прижимая к груди свой пропуск «Да, любимый, я согласна!». Сердце стучало так, словно где-то нашелся фасон белого платья, которое стройнит невесту.

«Будущей королевой станет Ригина! Наместница и регентша!», — закончил крикун, а почувствовала, как внутри что-то застыло, а по щекам брызнули слезы. Нос зашмыгал, а я стояла, как дура, посреди площади. Народ яростно набросился на эту новость и растерзал ее на сплетни.