–Не самая благородная мотивация.

–А ни с кем в благородство играть не буду. Знаешь, выполнят для меня пару заданий…

Я одобрительно улыбнулся. Приятно общаться с культурными людьми.

–Так как тебе эта бритва?

–Чего?

–Ну, Борис.

–Почему Бритва?

Теперь улыбался Данте. Слишком выразительно, чтобы я не почувствовал себя уязвленным. Надевая пальто, а сегодня было ещё холодно и ветрено, мой названный старший брат рассуждал:

–Недавно читал статью, где какая-то либеральная бестия доказывала, что цыган правильно называть «рома». Мол, для них слово «цыган» – это как для нас – «русня». Прикинь, получается «рома» – цыган.

–Ненавижу, блядь, цыган.

Брат Данте одобрительно кивнул и повторил свой первый вопрос:

–А о Борисе Бритве тогда что думаешь?

–А… Борис… слышал, что его хрен убьешь, да?

–Да забей уже.

Худшей своей чертой я всегда считал излишнюю медлительность. Нет, я научился вставать на пары вовремя. Научился заранее делать расчетно-графические и иначе-специфические работы, и сдавать их в срок. Научился даже принимать душ за 5 минут. Все эти вопросы поддаются стройной и хладнокровной богине Самодисциплине. Но вот медлительность ума – это что-то врожденное. Смотреть за метаироничными разговорами братьев – это одно, а участвовать в них – совсем другое. Впрочем, какая мне метаирония, если и простейшие отсылки я часто просыпаю. Стоит мне начать разговор об этом с кем-нибудь – сразу же относятся с пониманием, говорят, что у них всё также. Но когда я через пару дней вижу моих собеседников в деле – тогда мне становится стыдно, что я решился раскрыть им секрет своего молчания. А потом становится стыдно из-за того, что стало стыдно быть искренним перед своими братьями. Они ведь для этого и существуют. В том числе.

Размышления над ответом я подменяю скроллингом ленты. Экран, разумеется, ужасно влияет на мысль. От его света высыхает вся смазка на нейронных шестеренках. А без смазки, как известно, туго. Возможно, многие начинают вести собственные каналы как раз для того, чтобы компенсировать свою разговорную импотенцию. Или чтобы зафиксировать какие-то мысли. Некоторые даже книги так пишут. Уведомление!

–Сестра Водка зовёт в бар.

–А куда ещё может звать Водка?

–Так мы двигаем?

Мы двинули. Баррикадная уже горела, в пацифистском смысле горела – барельеф, буква «М» – всё было в нежном фиолетовом свете. Мне нравилось это оформление, как и вообще весь нынешний мейнстрим – в кои-то веки доминантой стало что-то напоминающее знакомые с детства образы. Нет, в мои сопливые годы не разъезжали голубые кадиллаки, не блестели диско-шары и каждый не выращивал домашнюю пальму на застекленной лоджии. Дело в синематографе и компьютерных играх – окружающая среда как будто начала копировать то, что происходило тогда в них. Словом, самые яркие из детских впечатлений и переживаний теперь вдруг оживают вокруг.

Как-то задумавшись об этом всерьез, я решил, что дело совсем не в абстрактном явлении «мейнстрима», а в том, что все более близкие нам поколения начали формировать пространство реальности, а потому оно становится всё понятнее и потому же – субъективно красивее…

–Найс подсветка, – обобщил свои размышления я в более доступную форму.

Поезд был старый, так что я непроизвольно дернулся, когда брат Данте закончил длительный характерный для него обстоятельный мыслительный процесс и почти заорал мне в ухо:

–А по мне, так говно та подсветка. Это выглядит как дешёвая копия каких–то старых времен, как будто кто-то насмотрелся олдскульных фильмов и решил «причесать» реальность под них, но совсем забыл про дух времени. По-настоящему стильно смотрятся естественные вещи – если бы несколько букв не горели, например… или если бы мужики на барельефе были раскрашены в красный или под мозаику, ну, знаешь, советский винтаж… а так это всё фуфло какое-то для понаехавших из-под Воронежа какого-нибудь, где новый фонарь – городское событие…

–Но так никто не сделает.

–А потому что и не надо так делать. Для чего этот «Храм Христа Спасителя» кругом? Нужно в духе времени быть, нахуй ретроспективу. Старые образы для старой жизни, а нам надо шагать вперед. Настоящее созидание не должно копировать, оно максимум должно вдохновляться.

Я бы поспорил с ним, но боюсь проиграть. С моим эгоцентризмом и мнительностью можно спорить только с самим собой. Зато аргументов можно собрать и без эскалации:

–А как в духе времени, по-твоему?

–Минималистично как-нибудь. Просто заглавными «БАРРИКАДНАЯ» на белом фоне. Чёрными буквами. Или даже только символ нанести, обозначающий баррикаду – графические дизайнеры разберутся, как надо. И мужиков на барельфе, кстати, тоже чёрными надо сделать.

–Может ещё одного в женщину переделать?

–Нет, в жопу этот феминизм.

Сестра Водка уже ждала нас за столиком в дальнем конце зала. Всего сотня лет – чих для не стареющей и всегда удивляющей Эволюции, а женщины уже могут свободно пить алкоголь в одиночестве вечером. Какие изменения ждут нас в начале следующего века? Дети в экстази-барах? Кажется нелепым, что это вообще могло вызывать неодобрение – но я вполне в состоянии доказать, почему это было так. И, да, я обязательно сделаю это. Но сначала мы, конечно, обнялись.

–Как очередной щегол 1 *?

–У него «Молот Тора» на шее, так что у меня двоякое впечатление, – первым вступил Данте, – с одной стороны, это забавно – малый может всерьез угарать по налётам на плебеев, а с другой – это повышенный риск излишнего количества римских приветствий, да и вообще германофилии. Руны, кресты, кожаная одежда… и почему многим так нравится оставаться подростками?

Я хотел было что–то возразить, но не придумал, что.

–У меня тоже полно похожих подвесок, – нахмурилась Анна.