Шрифт:
8
9
10
11
12
13
14
15
Ах, птичка Божья, хлебный мякиш,Кроша рассыпчатую трель,О чем, с луной сливаясь, плачешь,Качая ветки колыбель?О том лишь степь да солнце знаютВ донском обветренном краю,Когда в свистульку обжигаютПростую песенку твою.В тех трелях слиты воединоИ горько тлеют на устахМогильная сухая глинаИ звездный запредельный прах.Перед окошком в сад раскрытымИз душной спаленки своейМанил Анету луч пролитыйИ звал куда-то соловей.Отвергнув облачность подушек,Просила, усмиряя плоть:«Открой же мне мою же душу,Будь милостив ко мне, Господь!»Не ведая духовной лени,Слепому не подвластна злу,Всю ночь стояла на коленяхИ засыпала на полу.Ей были не милы наряды,Надежды радостных сестриц,И полные намеков взгляды,И зов заманчивых столиц.За этой редкой силой духа,Которую в других не знал,Домашним доверяя слухам,Отец тревожно наблюдал.Он заневестившихся дочекСтал вывозить в блестящий свет.«Душа моя того ли хочет?» –Спросила и решила: «Нет!»Начитана, собой прекрасна,Сильна в искусстве и стихах…Но мудрый батюшка напрасноВел разговор о женихах.Отцовская всесильна милость –Коль жизнь семьей не хороша,Берёзкой бы – не оступиласьНад яром – светлая душа.Отринув мира притяженье,Пускай парит над суетой,Коль приготовлена к служеньюНезамутненной чистотой.
Сокрыта жизни мимолетность,И вдруг: «Пора, мой друг, пора!» –Ушла щекочущая легкостьИз-под гусиного пера.И странной кажется причинаДрузей оставить и родню.Так смог Игнатий БрянчаниновПостигнуть истину одну.Мир сердца – истины свидетель,Дан Божий Промысел затем,Чтоб бодрствовал – за всё в ответеНад попустительством страстей.Он был Оленину племянник,Кому-то друг, кому-то брат,Самим государём избранникК высокой службе, говорят.В салоне дядюшки блестящем,Где Пушкин завсегдатай был,Казалась жизнь ненастоящей,Хотя и не был нелюдим.Ушел. Оставил. Отказался.Нёс груз проклятий и разлук.В нём слишком громко отозвалсяНебесных струн высокий звук.Пришли разбуженные силы,Чтоб светский преступить порог,И шестикрылым серафимомБыл явлен пушкинский пророк.С рожденья арфа серафимаЕго без устали звалаИ небом выбранного сынаВ глухую келью привела.Там можно многое расслышать,Когда сомненье не гнетёт,В лукавую и злую душуПремудрость Божья не войдет.Для жизни надобно немного:Расстаться с чуждой суетойИ тихо приобщиться к БогуНепоборимой чистотой.Уже игуменией Анна,Прочтя Игнатия труды,В его исканьях не случайноСвои увидела следы.Вначале робкие, на ощупь,Чтоб путник свет увидел сам,И прожил дни как можно проще,И приобщился к небесам.
В следах на выжженной дорогеСвернулась каплями роса,По ней пройти совсем немногимДаруют силы небеса.Привыкли жить легко и сытно,Пока с небес не грянет гром.Одна надежда – что молитваОкажется поводырем.Тогда окольных мыслей к БогуУж никому не избежать,Хотя продавлена дорога,Словно греховная кровать.В ухабах вся, неровно сбита,Ведет ведь не куда-нибудь,Там – свет, лампадкою пролитыйНа оголённый смертный путь.И не понять вначале толком,Ведет откуда и куда,Пока не стукнет грозным токомПо судьбам меткая беда.На той дороге изначальнойПонять Арсения смогла,Как в жизни благостно молчанье,Равно – для сердца и ума.Прошла, питаясь коркой черствой,Паломницей в холерный годДо лавры Киево-Печерской,Куда в надежде брёл народ.Порыв исполнив дерзновенный,Она запомнила с тех пор,Как был по сердцу ей пещерныйВсепоглощающий затвор.Стоянье беспрерывно длилосьВо тьме молитвенных пещер,И к старцам, расточая милость,Господь бывал на святость щедр.
Прохладен монастырский вечер…В нем мягкий слышен перезвон,И шалью звездною просвеченПоизносившийся Дон.Стремясь пареньем вольной птицыИзмерить ангелов полёт,Обитель женская ютитсяНа берегу который год.И для Арсении недолгоМольбы сестёр звучали зря –Быть настоятельницей добройДля бедного монастыря.Затерянный в садах весенних,Он жил, старея и теснясь,И вот игуменья АрсенияЕго устройством занялась.Не вечен мир, созданье Божье,Ветх монастырь не по годам,Игуменья,сомненья множа,Решилась новый строить храм.Вначале замысел казалсяНевыполнимым, но потомРос потихоньку храм Казанский,Небесной Деве чудный дом.Вознесся к звездам купол главный,Чтоб утешал молящих он,Из Троицкой приехал ЛаврыИскусный мастер Семион.И стройный хор по стенам дивнымВзор бестелесно уносил,Где образ Троицы единойСиял среди Небесных Сил.Для неземного благолепьяШесть беломраморных колоннТащили на подводах степью,Где ждал их полноводный Дон.Сплавляли долго на белянах,И тихо мощь взрастала в них,Коль пеленали их в туманах,В лучах сушили золотых.Они надежно встали в храме,Как православия столпы,В лесах строительных и гамеПод изумленный гул толпы.Как вознеслись над суетою –Известно матушке одной,Их стройность чистою, донскоюОтмыли к празднику водой.Над ними, равный поднебесью,Раскрылся нерушимый свод,И колокольной благовестьюСтаничный радовал народ.
Неразличимая для слухаСтруна игуменью звала,Домостроительницей ДухаВслед Богородице пошла.Расслышав зовы Серафима –Восстать над прахом и золой,Господнее прославить имяИ на земле, и под землей.Не смели солнечные бликиМешать ушедшим временам,Самим Арсением ВеликимБыл опекаем нижний храм.Святых отцов постигнув книги,К Уделу Высшему стремясь,Носить Арсения веригиПод одеянием взялась.Как ни был мир, в грехах ущербный,Тяжёл и пагубен плечам,Уединенный храм пещерныйОна копала по ночам.Проход подземный рыла главный,Чтоб, повторяя Крестный путь,Как в Киево-Печерской лавреВ трудах духовных отдохнуть.Казалось, вечности не хватитРаботы эти завершить,Но сила Божьей благодатиПещеру помогала рыть.В подземной келье хлеб да кружка,Свеча. Простой иконостас.Как ласточка-береговушка,Гнездо готовила для нас…Когда же матушки не станет,То будет явлено для всех –Зачем моление на камнеДолжно свершаться без помех.Так горяча была молитва,Что как на солнце тают льды,Так и на камне монолитномЕё протаяли следы.Следы ладоней и коленей,С нетленной верою в Отца,Следы безудержных моленийЗа оземленные сердца.Молва же тайно поселилась,А с ней – тюрьма или сума,Что вместе с матушкой молиласьЗдесь Богородица… Сама…
Пускай былое не вернется.Всё было? Было, да не всё…Так не жалей, что повернетсяПривычной жизни колесо.В ней ум и знание – гороюВозвысят гордости порок,В ней может перекрыть пороюТромб камня – чистый ручеек.Души не вычищены стойла,Но осознать спеши скорей,Насколько мы уже достойныИ оскорблений, и скорбей…К Арсении тянулись люди.Горючих слёз текли ручьи,Ведь знали все, что не забудетОна стенания ничьи.И верили – её моленьяДойти до Господа могли,И до виновницы спасенья,Царицы Неба и Земли.Как мать, звала земля донская –Покрепче за меня держись!Наваристая и густаяНародная кипела жизнь.И от своей семьи украдкой,По молодой греша поре,Казачкам трудной и несладкойКазалась жизнь в монастыре.Но были те, кого молитваВела всесильно за собой,Небесной радужной палитройПереливался мир земной.И среди них душой весеннейСквозь грозовой пройдя поток,Жила игуменья Арсения,Донской лазоревый цветок.Луга ромашками усеяныЖдут в женской юбке косаря…Была игуменья АрсенияПоэзией монастыря.
Жизнь, словно свечка, угасима.Пусть дорог монастырский кров,День прославленья СерафимаПозвал игуменью в Саров.Она опасно заболела.И хоть мучителен был путь,Уже с дороги не посмелаОбратно к дому повернуть.Душа летела вольной птицей,Чтобы успеть, не опоздать,В святом источнике умыться,Во славу службу отстоять.Мохнатой охраняем ельюПриют лесной не изменён,Избушки сгорбленная кельяИ вход в пещерку из неё.Доступным стало пониманьеТого, чему названья нет:Ведь тут в смиренье и молчаньеСвятой провёл тринадцать лет.Здесь по-иному время длится,И тысячу безмерных днейНа камне старец мог молиться,И было всё так близко ей.Державы слава и ограда,Во плоти ангел Серафим,Он с нею был всё время рядом,Она молилась вместе с ним!О, как страшна молитва бесам!Звук проносился невесомНад тем мордовским чёрным лесом,Где Болдинский гнездился дом.Невинной радостью искритсяТот день, что памятью глубок,В нем полдня огненные спицыВоткнуты в солнечный клубок.По лесу, собирая шишки,Она прошлась почти без сил.Ей всё казалось: бурый мишкаЗдесь беспрепятственно бродил.И горько сердце стало биться,Домой забота позвала,Там, в Усть-Медведицкой станице,Своя Медведица была.Текла сквозь дебри краснотала,Закатным пламенем горя,И синеву давно впиталаВ название монастыря.Там заждались родные тени…По Воле Божьей неспростаВ сей день для матушки АрсенииОткрылись Смертные Врата.И так провидчески незримоСплетало нити Бытиё:С днем прославленья СерафимаКончину светлую её.