Мы все прописаны в двадцатом,В том веке, канувшем давно:Мальчишка, бегавший когда-тоСмотреть военное кино.Сосед, что с ним под дулей старойСидел за шахматной доской,Потом, задумавшись устало,Стоял над кручею донской.Пиджак писательский накинув,Беззвучный слыша перезвон,Следил за журавлиным клином,И сердце плакало вдогон.Как-будто горний ветер дунул,И тьма рассеялась над ним,Когда из отчества придумалОн шестикрылый псевдоним.Не раз менялась власть местами,Поистрепав мечты до дыр!Серафимовичским сталиЗвать разоренный монастырь.Чтоб в стенах жизнь его теплилась,От едкого не рухнув зла,Электростанция вселиласьПод расписные купола.И в поисках земного раяПреодолев и боль, и страх,Искрилась молодость, играя,На оголенных проводах.
17
В надречный сад вернемся снова,Где жил мальчишка-шахматист,Не мог не стать он сыном Слова,Не знать, как бел бумажный лист.Им с юных лет прочитан Пушкин,А вот свидетелями дракЯвлялись буерак Кукушкин,Певучий Птахин буерак.К нему тревожною зацепкойСюжета протянулась нить,Когда в пустующую церковьСебя пришел он окрестить.Смышленный отрок семилетний,Откуда мог он это знать,Что здесь когда-то путь последнийДля Анны выпал пролегать.Проститься с матушкой АрсениейЗаплаканный стекался люд,Шла служба в храме Вознесенья,Был чёрен день, и год был лют.Её всем миром отпевали,Толпой, собравшейся окрест,И вряд ли ясно понимали,Какой она воздвигла крест.Невидимый, нерукотворный,Сияющий в небесной мгле,По Высшей воле сохраненныйНа расказаченной земле!Чтоб застарелые обидыУшли из этих древних мест,Гора степная – Пирамиды,Несет стальной огромный Крест.Не для туристов украшенье,Не иллюстрация веков,А Крест Поклонный, Крест ПрощеньяУмытых кровью казаков.С врожденной памятью острожнойНельзя ни думать, ни дышать,Писать об этом невозможно,Как невозможно не писать.Мой друг, прочти об этом книги,В них судеб сумрачная вязь,И носит скрытые веригиИх автор, плача и молясь.Вся суть провидческого СловаИз глубины приходит к нам,Как Богом данная основаГрядущим следом временам.
18
Гонимый – правым оказался,И воздалось всем по делам,И Божьей матери КазанскийОстался нерушимый храм.Святому Промыслу покорны,Три уровня Спасенья ждут,Глубокие пуская корниВ оползневой российский грунт.Есть мысли грешные в народе,Собрав обочинную грязь:Лишь те в монашество уходят,Чья жизнь в миру не удалась.И разве тайной нет тетради,Где с тихим ужасом в кровиСтихов запутанные прядиНапоминают о любви?!Не стоит в этом сомневаться –«Год лют» наступит все равно,Одной поэзией спасатьсяВсегда наивно и смешно.Ведь клин не вышибают клином,А средства все – не хороши,И кто такой смиренный инок? –Страж чувств? Безмолвия души?Бесстрастие – не равнодушье,А только выход из страстей,И сколько девушек-послушницНе миновало этих стен.Придя, с восторгом остаются,И служат Богу с этих пор.Им имена потом даютсяСвятых Арсентьевских сестёр.Их крепко вера обнималаВ те отдаленные года,И было избранных немало,Как и сегодня. Как всегда.В исканиях живого БогаЗащищены от ветров злых,Живут молитвенно и строго,И есть Арсения средь них.Дано постичь им было сразуПростую истину одну:Могуч разбожествленный разум,Но губит душу на корню.А мы ещё бездумно радыЗа жизнь, хмельную от страстей,Пить счастья смутную наградуИз переполненных горстей.Лепить медовой жизни соты,Чтобы единожды понять:Лишь за духовные работыДается сердцу благодать.Что капли Богоданной сутиДостаточно сухим устам,Что наши выпавшие судьбыПо дождевым идут кругам.Не любим этих тем касаться,Их гонит прочь всесильный страх,Скорбями будем мы спасатьсяВ земных последних временах.
19
Когда уйдет из сердца горечь,С дождем впитается в траву,Я град степной СерафимовичОпять станицей назову.Мечта, окрепшая с годами,Забросит нас в надречный сад,Где дни расходятся кругами,Как много лет тому назад.Мы встанем над бодучей кручей,Глаза легко затопит Дон,И я на лавочке летучейВдруг докричусь векам вдогон.…По зноем выжженной станицеЗаезжая гуляет грусть,В донской бликующей водицеЛовлю губами слово «усть…»И для себя шепчу признанье,Что это, видно, неспростаМне в «Усть-Медведицком» прозваньеВсе время чудятся «уста».Оно зимой замёрзнет льдинкой,Весной капели станет вить,Чтоб летом горькою травинкойУста для Слова оживить.Уста твердят неутолимо,Про строгий пушкинский завет,
