«Родственника из Москвы» там уже не было.

– Вик, ты, случайно, не знаешь, что такое куделька?

– М-м, – сказала она в подушку. – Общая могила для самоубийц? Нет, подожди. Я путаю со скудельней.

Север погладил ее по щеке.

– Люблю тебя за это. Спи еще, я тут пока…

– «Прясть кудель…» Что-то сказочное. Может, пряжа? Ведьма прядет кудель.

– Доброе утро, сказочница.

Медленно, чтобы ее не потревожить, Север выбрался из-под одеяла и попытался встать с постели, однако тут же со стоном повалился обратно.

– Что? – вскинулась Вика. Глаза в пол-лица, протянутые руки – сон слетел с нее мгновенно. – Где болит? Здесь? Или тут?

Ее пальцы касались то плеча, то груди, то живота. Несмотря на боль, Север ощущал блаженство, особенно острое сразу после пробуждения. Вика поняла это и тут же перестала его трогать.

– Принесу банеоцин, – пробормотала она и ушла, взъерошенная и неловкая без контактных линз.

Север привычно визуализировал морское побережье, подышал по методике квадрата, дотянулся до лежавшего на полу айфона и некоторое время пролистывал ленту «Инстаграма», механически расставляя лайки. К собственным снимкам прибавилось штук десять. Постоянные подписчики, не сразу увидевшие его обновления в ленте. И то хлеб.

«Куделька это…» – напечатал Север в строке поиска «Гугла».

– Асбест! – озвучил он для Вики. – Наверное, не то. Завиток волос, кудряшка. Синонимы: баранчики, божьи ручки, гарлупа.

– Только гарлупы нам и не хватало… – Жена присела рядом на кровать и щедро обсыпала его щеку толченым антибиотиком. В остальном еще предстояло признаться. – Северьян притащил?

– Да, такая мутная история… Есми сказал ему. Я не уверен, что Северьян понял, насколько это важно.

– Блин. – Вика устало потерла глаза. Она почти не спала. – Вот Северьян пусть и разбирается, ты-то здесь при чем?

Она упрямо делила его надвое, напрочь отказывалась принимать тот факт, что проблемы Северьяна – их общие. И наоборот. Странное словечко «куделька» не шло из головы, и там, в голове, оно было написано с большой буквы, как имя собственное.

– Что еще?

Милая Вика. Милая, нежная, умная Вика, которая вкалывала в чертовом баре так, как должен был вкалывать он сам, ради того, чтобы любимый гений каждый день мог творить свое пустое, тщетное, скучное – то, что он считал искусством, но никому, ровным счетом никому не мог этого доказать. Кадры, сделанные на улице камерой обыкновенного смартфона, практически украдкой, – в навыке незаметности Северу не было равных. Кадры в полупустом «Инстаграме». Кадры, брошенные в никуда. Милая Вика, нам обоим жилось бы легче, не будь ты настолько проницательна и дотошна.

– Северьяна избили и угнали машину, – выпалил он и мысленно сжался.

Надо было отдать ей должное – никаких истерик и паники. Ни проклятий, ни криков. Вика медленно села, так же медленно натянула на плечи простыню и повернула к нему убийственно спокойное лицо.

– Расскажи все, что ты видел.

– Двое ребят, – в тон ей ответил Север, мгновенно заражаясь ее уверенностью (вот только у нее было такое право, а у него – нет). – Подростки. Я запомнил номер мотоцикла.

– Отлично. Я позвоню Маге.

– Стой! – выкрикнул Север так, что сам себя испугался. Не обратив на него внимания, Вика невозмутимо отыскивала в списке номер своего шефа. – Отдай телефон. Не надо жертв. Это всего лишь машина!

– Это моя машина, – мрачно заметила Вика и жестом попросила его замолчать. – Мага, дорогой, – щебетнула она в трубку, но Север выхватил из ее руки телефон и по-детски спрятал его за спиной.

– Северьян все решит, – промямлил он, понимая, как жалко и неубедительно звучит. – Только попозже. Он знает, где искать эту девочку.

– Все, что делает Северьян… – недобро повысила голос Вика, – … превращается в цирк с конями! В комедию! Балаган! Наша гроза нечисти просто стоял и смотрел, как мамолетки уезжают на моей машине, я правильно понимаю?

– Северьян неспособен причинить вред живым людям.

– Так может, пора научиться?..

Швырнув простыню на кровать, Вика через голову стянула ночную сорочку, бросила ее следом и нагишом вышла из комнаты. Север слышал, как яростно гремит посуда, и даже кофеварка заворчала особенно зло, будто шипела и плевалась тем, что осталось непроизнесенным: «Т… нчтжств».

Он ненавидел ссоры. Она тоже. Оба знали, что скажут и сделают дальше.

Стиснув зубы, Север изо всех сил сдерживал за ними слова. Слова были настойчивы. Слова оказались сильней. Будешь молчать, намекнули они, застрянем у тебя в глотке. Тебе ведь нужен воздух? Ну же, воздух, совсем немного воздуха, всего глоточек…

– Признайся, тебе ведь нравится! – выкрикнул он. – Цирк, комедия, балаган – нравятся! Ты жить без всего этого не можешь!

– Слабые духом восстают, чтобы падать, – огрызнулась с кухни Вика и замолчала.