— Это были твои драконы!

— Нет. Это были мои морфики, вот как пума у твоего отца.

— Я покинула пост на стене и побежала резать красных, потому что твои драконы-морфики запели там, вверху, над нами…

— Я их переделаю. И мы полетим в голубую дырку.

— Отец был прав. Ты слишком опасен… Где вы с ним были? Куда ходили? Вы знали, что будет нападение?

А вот и Чапа. Жует траву за загородкой, хороший мой. Опасен, безопасен — большая часть убитых тут санахов на моей совести. Почему все, что я ни сделаю, приводит к резне? Пора создавать клан и уходить. Или уходить и создавать клан?

— Локоток, Чапу надо выгуливать на полянках у воды и чистить его загончик тоже надо. Вот это вот все выгребать в тачку и таскать на клумбы. Лита, есть у вас тут клумбы?

— У нас все есть. Пошли покормлю.

Литу сморило после эмоционального подъема. Такая домашечка вдруг стала. И вопросы отложила. Боже, она вспомнила о еде раньше чем я. Ты слышал, Аргументище?

— Пап, надо поговорить. У меня мысли.

— Я всегда готов.

— Нет, готов ты не всегда. Я подожду пока мы одни останемся.

— Хорошо.

У него мысли. У меня вот тоже были мысли. И они мне не нравились. Дай Бог, чтобы Лигур был жив и сидел в какой-нибудь «клетке судьбы» где-нибудь недалеко. Потому что его сынишка Латоп, хоть и бывает мил, просто убьет всех, кого посчитает виноватыми. Вместе со всеми их крокодилами и родственниками.

— Пойдем, милый ушатик, покормишь меня.

— Второй раз не смешно, Рыжий.

— А я и не шутил.

За тем же длинным столом, за которым я ел здесь первый раз, Литу совсем развезло.

— Знаешь, Рыжий, я ведь не настоящая мантикора. Не живу в казармах, тренируюсь не регулярно. Мое мантикорство — игрушка. Я игаюсь в мантикору. Отец мне позволяет.

Подавал нам еду в этот раз один единственный Тень. У него как-то получалось дежурить за двумя спинами одновременно. Хоть мы с Литой и уселись за этим столом друг напротив друга.

— Он меня до сих пор маленькой дурочкой считает. Знаешь, что у него пищалка от моего свистка есть? Что бы я дежурному по казарме не передала — он все тут же знает.

— Твой отец монстр. Я бы тебя в мантикоры никогда не отдал.

При такой мамочке, которая ничего не упустит и обо всем позаботится, чем собственно и прямо сейчас занимается, Лита искренне уверена, что она инфантил по вине папочки. Что эльфы, что люди — одна борода.

— Ты вообще ничего, ничего не понимаешь…

И так грустно это было сказано, что я, разумеется, тут же должен был напрячь все свои ресурсы и попытаться понять. Но я увлеченно ел чье-то мясо в обалденном соусе. И мечтал о кроватке в «своих покоях». Почему в этом мире бороться с голодом и сонливостью много труднее, чем дома?

А где это, дома? Скажи, Рыжий, где это? Там где нет никаких систем, зато есть небо над головой? Или там, где «Мышь всегда рядом»? Или там, где ты такой твердый и спокойный воткнешь в землю флаг своих цветов? «У Отца небесного обители многи суть», так какая из них твоя?

Та, в которой я сейчас встану, пойду и упаду на кровать, была точно не моя. Такое сиротство навалилось, что я чуть не завыл в голос. Пришлось выхлебать стаканий вина не отрываясь. Тень тут же снова его наполнил. Нажруся и помру молодым. Ха ха.

— Знала ли ты, Лита Латоповна, что дети растут во сне? И поскольку мы все чьи-то дети, то я дрейфую в кроватку. Если засну по дороге в каком-нибудь коридоре, не бейте ногами.

— Ну и иди.

Буркнула Лита.

— Я помогу вам дойти.

Тишайший Тень был безупречен. Я встал и побрел. Все потом. Все все — потом. Уже на подходе к «покоям» на меня прыгнул дверной косяк и рассек мне лоб до крови. Ага, заснул на миг на ходу. Одену ко шлем, чтобы череп целым сохранить.

Я совершил еще несколько шагов и упал плашмя на кровать. Я лежал и благословенный сон снизошел на меня.

Меня домогался палочник. Я это не сразу понял. Насекомое было выше меня на две головы. Мы находились в каком-то обширном, модифицированном металлическими и платиковыми вставками дупле. Здесь даже было что-то вроде мебели.

Длинная тонкая палка салатового цвета имела глазки на верхнем конце (две черные горошинки прилепленные к торцу) и некоторое количество складных конечностей.

Это чирикало и двигало иногда короткими верхними… Назову их «педипальпы». Вначале оно некоторое время просто ритмично чирикало и раскачивалось. Гипноз, что-ли? Затем слетало к одной из стен, достало из нее нижней конечностью живого розового червячка и притащило мне. Червячок извивался. Палочник тыкал в меня этой гадостью и чирикал.