В сгущающихся сумерках в дальнем районе Токио я показывал Синто Хирохито дорогу в лабиринте извилистых улочек, отчаянно пытаясь вспомнить, где последний раз видел уличный рекламный щит. Мы медленно ползли к Гиндзе. Бхуто каждые пятнадцать минут бормотал «бред собачий», а Синто вообще ничего не говорил, только нервно пощипывал усики. Я не помнил, правильно ли мы едем, и несколько раз заставлял Синто возвращаться. Бхуто все чаще поминал собачий бред, а я уже терял надежду. Может, этого места вообще не существует.

И тут я увидел Шона Пенна.

Он висел в пятидесяти футах над землей, кося вниз нетерпеливым похмельным взглядом опухших глаз. Волосы его выглядели так, будто он спал под барной стойкой в луже затхлого пива и только что выполз. Из уголка рта свисал истлевший окурок сигареты. За ухом в ожидании своей очереди торчала следующая.

А рядом с ним стояла огромная, ярко раскрашенная коробка хлопьев «Съешь меня!». Шон Пени смотрел на нее сердито, как на папарацци. Он бы сейчас со всей силы дал коробке пинка по заднице.

«СЪЕШЬ МЕНЯ! — гласила надпись. — ЗАВТРАК ЗВЕЗД».

Не худший продукт, рекламируемый кинозвездой. Почти все известные люди Голливуда рекламируют японские товары. За это хорошо платят, а важные персоны все равно рекламу не смотрят. Фрэнсис Форд Коппола обычно рекламировал растворимый продукт под названием «Ананасомусс сегодня». Года два назад Де Ниро сыграл в телерекламе слухового аппарата. При этом он надел костюм, в котором играл Трэвиса Бикла. [7] Он прикладывал ладонь к уху и спрашивал: «Что вы сказали? Что вы сказали?» В рекламе ему на помощь является продавец слухового аппарата «Хорошее Ухо».

Однако моим фаворитом всех времен был щит с Барброй Стрейзанд, рекламирующей средство от насморка. На фото она пользуется такой бутылочкой-спринцовкой и старается сохранить уверенный и достойный вид истинной артистки, впрыскивая эту фигню в свой шнобель.

Вот это — реклама.

— Вот она, — сказал я, показывая на щит с Шоном Пенном.

— Бред собачий, — проворчал Бхуто.

Я велел Синто остановиться и выпрыгнул из машины. Сегодня па Гиндзе было как-то тихо, она вообще за последние годы подрастеряла блеск. Все хипстеры куда-то подевались, освободив место для дневных любителей шопинга, броских корпоративных зданий с зеркальными окнами, чванливых картинных галерей и бутиков с дорогущими фольклорными поделками.

Я стоял прямо под Шоном с его хлопьями у входа в какой-то модный магазин и высматривал черный телефон, которому полагалось тут быть. Но его не было. Я посмотрел вдоль улицы, снова взглянул на щит — убедиться, что стою точно под ним. Я и был под ним, ровно где надо. Огромный пепел с сигареты Шона Пенна, казалось, может упасть на меня в любую секунду.

Я прошел по улице и вернулся, но так и не обнаружил черного телефона на стене. Ничего не оставалось делать, как вернуться к автомобилю.

Бхуто моментально уставился на меня:

— Я же говорю…

— Знаю. Бред собачий.

Я сел на заднее сиденье и на мгновенье задумался. Может, надо искать не Шона Пенна. Может, скрытый вход был под щитом, на котором Деннис Хоппер рекламирует зубную пасту в Аояме. Или в Акасаке, под рекламой краски для волос с Аль Пачино. Я иногда путаю актеров, работающих по системе Станиславского.

— Знаешь, — сказал Бхуто, — этой рекламы «СЪЕШЬ МЕНЯ!» везде полно.

— А что, еще есть?

— Повсюду. По крайней мере две или три я тебе навскидку назову. Одна на Томати-дори, другая недалеко от Акихабары…

— Вперед, Синто, — сказал я. Синто влился в дорожный поток, и мы двинули на запад в поисках очередного Шона Пенна. Бхуто был раздражен донельзя и даже перестал ругаться. Однако он был осторожен и особо не протестовал: он знал, если я окажусь прав, ему несдобровать.

Только это его и сдерживало всякий раз, когда он останавливался под очередным щитом с рекламой «СЪЕШЬ МЕНЯ!». И всякий раз я выходил из машины, искал мифический черный телефон и ничего не находил. Где-то после седьмого промаха Бхуто заснул. Синто хранил молчание, следуя куда скажут. Работая у Сато, он, очевидно, привык блуждать в бесконечных поисках мест для съемок, и бесцельными поездками его не удивишь.

Наконец я сдался, велел Синто развернуться и ехать в «Пурпурный невод». Может, Бхуто прав, может, этого места вообще не было.

Когда мы заворачивали за угол примерно в миле от бара Бхуто, я снова заметил ухмыляющегося с небес Шона Пенна. Меня от него уже тошнило. Никак не пойму, с чего некоторые рекламщики считают, будто морда его лица понравится самому озабоченному чистотой народу на планете. Но с другой стороны, если хлопья «СЪЕШЬ МЕНЯ!» расшевелят с похмелья даже Шона Пенна, представляете, как они подействуют на обычного служащего, который накануне перебрал?