— Я знал, что без Дамблдора нам будет тяжко, но не так же… — усталый голос темнокожего мага пронесся по комнате громче рыжего.

— Гарри… — почти плакала девушка, прижимаясь к матери рядом с отцом.

— Что нам делать, Кингсли?

Темнокожий и сам хотел бы узнать ответ на этот вопрос. Со смертью Дамблдора дела у Ордена резко пошли под откос. Без своего лидера Орден быстро растерял своих союзников. До недавнего времени оставались только верные, но и они поменяли сторону, узнав о смерти мальчика-который-выжил.

Последний охотник за крестражами, он же Рональд Уизли, тупо смотрел на огонь в камине, вспоминая своих друзей и тот треклятый лес. Чувство вины сжимало парня в свои крепкие тиски. А слезы застряли в глазах.

«Гарри, Гермиона, простите меня! Если бы я только знал…», — парень вновь и вновь прокручивал у себя в голове момент их не теплого расставания в лесу.

— Я не знаю, Артур. Я… Не знаю…

— Мы проиграли, но нам не обязательно умирать… — вдруг проговорила женщина.

— Что ты имеешь в виду, Молли?

— Письмо дает нам сделать выбор. В конце концов, мы все чистокровные маги.

— Молли…

— Что, Кингсли?! Их уже не вернуть, понимаешь! У нас нет сил, чтобы сражаться! А я не хочу видеть, как моих детей…

— Что ты такое говоришь, мама?! — отшатнулась от женщины рыжеволосая девушка.

— Да, мама! Они убили Гарри и Гермиону! Они убили близких нам людей, а мы пойдем к ним на поклон?! — не остался в стороне Рон.

— Дети, это не наша война! Артур, объясни им!

— Ваша мать… права, — неожиданно для всех её поддержал мужчина. — Дамблдора нет, Гарри… тоже… Нет смысла дальше воевать. Всё правительство уже в их руках. Нам остается принять этот факт и жить дальше. Я слышал, Он простил всех чистокровных, кто жив. Думаю, и нас тоже.

— ПАПА?! — хором ахнули дети рыжеволосой семьи.

— Я согласен. Сам слышал такое, — устало промолвил Кингсли. — Что могу сказать, мы попытались, и мы проиграли.

— Эл! Вставай, Эл! — звал меня чей-то взволнованный голос издалека.

С трудом понимая что к чему, я еле разобрала слова.

— Наконец-то ты проснулась!

Эсхель? Так это она меня звала.

— Что случилось? — осведомилась я по поводу её беспокойства.

Протирая свои слипающиеся глаза, я еле разомкнула веки. Открыв глаза, обнаружила её, сидящей на стуле. Из-за темноты я видела лишь её очертания и светящиеся линзы. Девушка в очках с разноцветными линзами кушала попкорн и показывала на потолок. Это Эсхель. Мой голос в голове, моя другая «я». По крайней мере, у меня нет другого объяснения. У неё свой образ, характер, своё мышление, привычки, вкусы, в общем всё то, что присуще всем людям. Но, она ведь не человек в полном смысле этого слова. Просто необычный плод моего больного разума.

— Эй, это было обидно, — я пропустила сквозь уши её комментарий.

И знаете что самое необычное? Таких других «я» в моей голове много. В детстве я уверенно считала их за реальных детей и только потом поняла, что они не совсем «настоящие». Да уж, случись это раньше, можно было избежать той трагедии.

Ладно, бог с ним с прошлым — вернёмся к реальности. Во первых, откуда такой холод? Ну ладно, с холодом ещё более-менее всё ясно, а вот откуда появился чертов снег? Лето же на дворе!

Я подняла взгляд на окошко, и оно было закрыто. Только с какого-то перепугу был весь изрисован морозным узором, будто за окном минус сто градусов. С окна переместилась на часы на тумбочке и обнаружила одну вещь: я проспала всего лишь три часа. Теперь понятно, почему голова такая ватная и как-то вообще не соображается. Ну, больше, чем обычно. Впрочем, ничего из ряда вон выходящего. Вяло привстав с кровати, поплелась до умывальника.

Холодная струя воды помогла смягчить приступ боли и немного взбодриться. Жаль это длилось недолго. Новая порция боли разгорелась внутри черепной коробки с удвоенной силой. В этот раз она была сильней предыдущих. Намного сильней. Появилось такое ощущение, будто глаза сейчас лопнут от давления. Пытаясь не закричать, я с силой ухватилась за края раковины.

Черт! Черт! Черт!

Я до боли вцепилась за уши, наивно полагая приглушить звон.

Агония продолжалась несколько минут. Которая по моим ощущениям длилась целую вечность. Во рту появился неприятный привкус металла. Харкнув в раковину кровью, я ещё раз ополоснула лицо. Несколько минут я стояла, нависнув над умывальником. Своё отражение в зеркале казалось мне совсем чуждым и даже опасным. И тогда заметила, как поверхность зеркала начала покрываться тонким слоем инея. Блин, этого только не хватало — превратить комнату в морозильник! Такое явление точно вызовет подозрения.