— Ты че? — возмутился он так, будто она в состоянии была дать ответ.

Жора вопрошающе посмотрел на меня. Мол, что делать брат?

— Че ты смотришь на меня? На хер ее. Мне не нужна блюющая в доме шлюха, сам с ней разбирайся.

Жора отвел ее от ворот, и оставил дальше блевать одну на дороге. Мы зашли в особняк, где Эля уже ждала меня в гостинной. Она расчитывала на дорогое шампанское, икру и секс, но когда увидела меня в компании пятерых инста-шлюх опешила.

Глаза обиженной бабы, уязвленной в самое сердце. Если ты не понимаешь по хорошему, то учись понимать по плохому. Если я не беру трубку — значит не заинтересован, если я не перезваниваю — значит не нужна.

Привет, долго ждешь? — спросил я.

Я притянул к себе ближайшую модель, поцеловал ее в шею, глядя Эле в глаза.

Ее затрясло.

— Какой же ты ублюдок!
– бросилась она на меня.

Она плакала, переходя на визг, била меня кулаками в грудь, но самое гадкое, что в ее глазах все еще теплилась надежда. Я почувствовал это, и мне захотелось разделаться с ее жалкой самонадеянностью как можно быстрее.

План созрел сам собой. Не раздумывая, я схватил ее за руку и потащил в одну из комнат через коридор. Эля хныкала, и делала вид будто пытается вырваться.

— Ты думаешь я могу принадлежать тебе? — спрашиваю я ее, усаживая на большую кровать.

— Нет, но… — всхлипывает она.

— Нет никаких Но, Эля, — я глажу ее по голове, и она закрыв глаза, готова поднять из пепла, растоптанное эго. Готова любить меня еще сильней прежнего. Меня выворачивает от ее бесхребетности.

Я достаю наручники из прикроватной тумбы, и она покорно подставляет руки. Я бросаю Элю на кровать и пристегиваю наручниками к стальным опорам. Она трепещет в предвкушении жаркого секса. По глазам я вижу, что она готова на все.

— Да папочка, накажи меня. Я такая дрянная девочка, — говорит она, будто забыв обиду.

— Ты дура, детка. Подумай над этим.

— Ты охуел? Скотина!! Отпусти меня!
– она нелепо дергается на кровати.

Я ухожу под крики проклятий в свой адрес.

В гостинной подзываю к себе только зашедшего Егора.

— Планы изменились. Едем в другой клуб.

***

Сегодняшнюю уборку я решила начать с помещения, в котором стараюсь находиться меньше всего. Говорят, домашняя обстановка многое дает понять о владельце. И здесь не поспоришь, комната Валентина такая же безупречная и холодная как он сам. Даже вещи он разбрасывает в каком-то своеобразном порядке. Если он провел дома, пол дня, что бывает крайне редко, ощущение такое, как будто помещение не жилое. Больше оно смахивает на люкс какого-то дорого отеля, чем на жилище молодого человека. Нет ничего, что могло бы сказать о его привязанностях или интересах.

Как будто — дом, всего лишь временная капсула пребывания, которая его тяготит. Пустые столы, на которых лишь самое необходимое. Зеркало, постель, столы, тумбочки, музыкальная система, громадный телевизор, который я думаю он никогда не включает. Единственное с чем его можно видеть — так это с его ноутбуком или смартфоном.

Сегодня здесь все как обычно, ровно и неприветливо. Как можно жить в комнате, где преобладает стальной цвет в перемешку с черным глянцем? Мне не понять..

Я уже привычно беру корзину с грязным бельем, из которой падает безупречно белая футболка. Кажется он носил ее всего раз, а уже отправил на стирку. Я беру ее в руки, почему-то мешкаюсь. Вместо того, чтобы засунуть ее обратно в корзину, я ведомая почти детским любопытством подношу ее к носу. Дура. Идиотка. Извращенка! Прекрати сейчас же. Зина, какая же ты дура!

Но голос разума тонет, и я делаю глубокий вдох. Так стыдно, украдкой, сама не понимаю зачем!

Запах его духов и ничего более. Понять, что футболка не свежая, можно лишь по текстуре ткани, которая казалось сохранила тепло его тела. Я снова делаю вдох, втягивая молекулы беззвучного запаха человека, который далек от меня примерно также как наше Солнце от Земли.

— Зина, что ты делаешь здесь?

Слышу голос Валентина позади себя и вздрагиваю. Он крепко обнимает меня сзади.

***

Я проснулась. Боже как мне жарко, какое счастье, что это всего-лишь сон! Никогда, никогда я не сделаю этого в настоящей жизни. Не стану нюхать его футболки и уж тем более трусы. Я никто для таких как он! Мы никогда не будем вместе. Он гадок. Черствый, бессердечный урод с красивым лицом и телом. Я не унижу себя влюбленностью к нему. Я просто убираю здесь, просто работаю потому что хорошо платят и все!

В горле пересохоло, и я спускаюсь на кухню за водой, убедившись предварительно, что никого нет.

Идя по коридору первого этажа, слышу женский вой в одной из комнат. Валетина дома нет и, лишь поэтому я решаюсь войти.

Прикованная наручниками к кровати лежит Эля. Как…она? Здесь? В таком виде… но Почему. Столько вопросов!

Тушь размана по ее лицу, она плачет без остановки, лицо отекло. Она не сразу узнает меня, но когда это происходит меняется в лице, пытается собрать остатки гордости и кричит.

— Сними с меня это! Что ты пялишься!
– ее дыхание прерывается, она говорит урывками. Эля в истерике.