Все шло по плану, однако он не предусмотрел того, что она вообразила, будто по-настоящему влюблена в этого сукина сына Дона Дженкинса.

Бреясь, Тай порезал подбородок и со злостью швырнул провинившийся одноразовый станок в корзину для мусора. Сбросив одежду, он встал под душ, до упора вывернув кран с холодной водой. Может, хотя бы тугие струи холодной воды приведут его наконец в себя.

Это ж надо! Она любит Дженкинса! Ну и бред!

Намыливаясь, он не переставал удивляться этой фантазии. Неужели она, такая умная и трезвомыслящая, не видела, что Дженкинс совсем ей не пара? Неужели она не поняла, что все его, Тая, слова о нем – сущая правда, а не догадки дилетанта от психологии? Нет, только идиот мог бы счесть его предположение необоснованным.

Санни вела себя словно ребенок, которому не дали одну-единственную игрушку из всей огромной подаренной коробки. Ей хотелось заполучить Дженкинса только потому, что именно его-то она и не могла заполучить (в силу каких обстоятельств – не суть важно). Если бы она действительно его любила, в чем вчера пыталась убедить и себя, и Тая, она бы еще тогда простила и вышла бы замуж. Почему она старательно закрывает глаза на правду?

Выключив воду. Тай вышел из-под душа. Вытершись жестким махровым полотенцем, он прошлепал нагишом в спальню и принялся рыться в ящиках комода в поисках чистого белья и носков.

Санни умело отбрила его вчера, заявив, что согласна лечь с ним в постель, но это будет чистый секс, без всяких эмоций. Впрочем, и сейчас Тай никак не мог понять, почему он не поймал ее на слове, не потащил тут же в постель. Нужно было забыть об этом чертовом Доне Дженкинсе и заставить ее тоже забыть и его, и всех других своих бывших любовников! По крайней мере он хотя бы избавился от невыносимого груза, и сейчас еще выпиравшего из его плавок.

Так он и стоял посреди спальни, проклиная свою непокорную плоть, ту женщину, из-за которой он до такой степени возбудился, и свою излишнюю деликатность с ней. Он ругал себя за то, что не отправился к одной из тех своих знакомых, которые были бы рады его принять в любой час дня и ночи, ублажив его самолюбие и утолив желание.

Одевшись, он взял ключи от машины и вышел из дома. Патрульный джип завелся с пол-оборота. Мысленно поблагодарив небо за то, что в этот ранний час на улице почти не было машин, Тай на предельной скорости помчался по шоссе.

Солнце только встало, но уже было жарко. Входя в свой офис. Тай почувствовал, что мокрая от пота рубашка прилипла к спине. Лицо его было мрачным, порезанный подбородок украшал кусочек туалетной бумаги, прилепленный, чтобы остановить кровотечение.

– Привет! – повернулся к вошедшему шерифу Джордж Хендерсон. – Твой кофе почти готов.

– Никакого кофе. Ты оформил вчерашние рапорты?

Удивленный его немногословностью, Джордж протянул:

– Ага… Они на твоем столе.

– Хорошо, – сухо бросил Тай. Столь мрачное настроение было совершенно нехарактерным для всегда бодрого и энергичного шерифа. Да и вид его оставлял сегодня желать лучшего – мокрые растрепанные волосы, порезанный подбородок, злющие глаза… Казалось, он только и ждет повода, чтобы надавать кому-нибудь по морде.

– Плохо спал? – полюбопытствовал Джордж.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился шериф.

– Ничего. Просто спросил…

– Не надо задавать пустые вопросы. Я буду у себя.

Он уже стоял на пороге своего кабинета, когда Джордж все с тем же простодушием поинтересовался:

– Как там наше пари?

Резко обернувшись, Тай рявкнул:

– Пока еще ты его не выиграл!

– Но и не проиграл, судя по твоему настроению, – засмеялся Джордж.

Войдя в кабинет, шериф с такой силой захлопнул за собой дверь, что зазвенели стекла в окнах. Шлепнувшись в свое кожаное кресло, он откинулся на спинку, взгромоздил ноги на угол стола и прикрыл глаза.

Перед его мысленным взором предстала Санни. Он снова увидел ее сияющие глаза, нежную шею, прикрытую шелковой кружевной комбинацией упругую грудь с тугими розовыми сосками, одно прикосновение к которой вызывало у него эрекцию…

Прижав к глазам ладони, Тай тихо застонал, боясь, как бы не услышал помощник. Ну почему он не уложил ее вчера в постель и не покончил с этим мучением раз и навсегда?

Да потому, что знал – одной ночью дело не закончится. Его теперешнее отношение к Санни выходило далеко за рамки того смехотворного пари, которое он заключил с Джорджем. Ему хотелось гораздо большего, чем ночь с ней в постели. Он будет хотеть ее и завтра, и послезавтра, и на следующей неделе, и каждый Божий день в обозримом будущем, раз уж на то пошло.

Она не была похожа ни на одну из тех женщин, которыми он овладевал – с жадностью, но без сердечной привязанности. Он хотел, чтобы с этой женщиной все было иначе – не просто животное совокупление особей разного пола, голый секс, а настоящие любовные ласки, в которых участвуют не только половые органы, но и сердца людей, их души.

Она заинтриговала его. Под неотразимо-красивой оболочкой скрывалась тонко чувствующая, ранимая душа, жертвенную тайну которой он узнал вчера вечером.

Казалось, узнав причину ее скрытой печали, он бы должен был успокоиться. Но этого не произошло. Он сам был виноват в том, что Санни так и не согласилась вчера стать его любовницей.