Горячий и нежный язык, ласкавший ее, заставлял испытывать острое наслаждение, волнами поднимавшееся откуда-то изнутри и захлестывавшее ее с головой, подобно морскому прибою. Наступивший оргазм потряс ее настолько, что она едва не потеряла сознание.

К тому времени, когда она пришла в себя, Тай уже был внутри ее, настойчиво продвигаясь все глубже. Он никогда не думал, что женское тело может быть таким отзывчивым на мужские ласки и может так сильно сжимать входящую в него мужскую плоть.

Застонав от наслаждения, он шепнул:

– Скажи, если будет больно… Я не хочу поранить тебя, ведь я слишком большой…

– Нет, мне не больно… я хочу тебя…

– Ты чувствуешь меня?

Он резким движением вошел глубоко в ее податливое тело, и она вскрикнула, но не от боли, а от новой волны страстного желания, прокатившейся по телу.

– Боже, как хорошо, как сладко… – прошептала она, подаваясь ему навстречу.

– Тебе больно?

– Нет, что ты!

– Тебе хорошо?

– О да…

– Хочешь еще?

– Да, хочу еще, хочу тебя, Тай…

– Тебе не холодно? Может, укроешься простыней?

– Нет, не надо, – довольно улыбнулась Санни.

Ей было приятно лежать нагой в объятиях Тая и хотелось лежать так долго, очень долго… Может, даже вечно. Он окончательно раздел ее – с нежностью, которая никак не вязалась с огнем горячей страсти в его голубых глазах.

– У тебя по коже мурашки бегают.

– Это потому, что ты меня щекочешь.

– Щекочу? Как? Так?

Он легонько провел кончиками пальцев по ее боку от самой подмышки до талии. Захихикав, она снова покрылась мурашками.

– Мне очень нравится постэффект, – сказал Тай.

– Постэффект?

Он коснулся розового соска ее груди, и Санни снова застонала от наслаждения.

– Если это и есть постэффект, то он мне тоже очень нравится…

– Смотри, на нем остались следы. Я был слишком груб? Или тебя поколола моя щетина?

– Твоя борода действительно кололась, но это было восхитительное ощущение, – шаловливо улыбнулась она.

Он продолжал игриво ласкать ее, и ему было приятно, что она позволяла ему делать со своим телом все, что ему хотелось. В ней не было притворной стыдливости. Казалось, она наслаждалась их обоюдной наготой. После бурных любовных ласк Санни в отличие от других его женщин не побежала сразу же в душ, а свернулась клубочком рядом с ним как истинная, знающая толк в любви, женщина.

Присев на постели, он уперся спиной в стенку и любовался лежавшей у него на коленях золотоволосой головкой, бережно перебирая пушистые локоны.

Тая обуревали новые для него ощущения. Даже с женой секс был кульминацией, разрядкой, концом, но не началом. С Санни все было по-другому. Ему было бесконечно жаль, что рано или поздно им все равно придется встать с постели. Ему хотелось вечно быть рядом с ее теплым, податливым телом, так откровенно отвечавшим на его ласки.

– Почему ты так и не легла в постель с Доном, Санни?

– А какое это имеет значение?

– Ровно никакого.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Простое любопытство.

Медленно водя пальцами по курчавым волосам, покрывавшим весь низ его живота, она проговорила:

– Он говорил, что не стоит торопиться с этим до свадьбы.

Тай язвительно расхохотался:

– Понятно, он просто боялся, что не сумеет удовлетворить тебя.

Тихонько коснувшись той части его тела, которая теперь вполне заслуженно отдыхала, она сказала:

– Тогда я во всем этом ничего не понимала.

На лице Тая расплылось удовольствие от ее нежных прикосновений.

– Он с самого начала знал, что не пара тебе, и не хотел, чтобы и ты это поняла еще до свадьбы. Ему хотелось заполучить тебя в жены, но все то, что привлекало его в тебе, одновременно и отпугивало.

Повернувшись к нему лицом, она спросила:

– Неужели я такая страшная?

– Страшная для того, кто пытался обманом заманить тебя в свои сети.