Я про войну читал ещё первые книги, и рассказы из первых уст слышал, как наши во время войны в штаны срались, когда стокилограммовые бомбы с «Юнкерсов» прилетали, а фашисты от наших «соток», которые с «Илов» сбрасывали, в штаны наваливали, и привычка не вырабатывалась. Привыкнуть к бомбам-«соткам» невозможно.

Всё дрогнуло разом. Вот это мы шумнули! Охренеть! Котлован начал сваливаться внутрь, расширяя границы. Ромео сбило с ног, но он не стал тратить время на вставание, а бочком, как краб на четвереньках, пополз в нашу сторону. Из котлована вздымалось пышное облачко из воздушной взвеси грязи, мусора и мелкой строительной пыли. Грохали конструкции, обрушивающиеся друг друга своим весом, хлопали рвущиеся арматурные прутья. Строение слаживалось.

Высотка мастерски спрыгнула вниз на пару этажей, а потом плиты перекрытий хлопнули, как пачка гигантских глянцевых журналов, падая друг на друга. Густая, плотная как молоко, многометровая волна пыли, словно колечко дыма, несущееся со скоростью паровоза, на полном ходу накрыла всю нашу компанию, а в небо взметнулся грязный гриб, в точности как от ядерного взрыва.

Если мы и хотели нашуметь, то нашуметь больше просто невозможно. Я Добрая Милая Баран! Я повторяюсь? Не повторяюсь, это у меня каждый раз заново. Я Добрая Милая Баранище! Тогда я кто угодно был, а вот сейчас я настоящий баран! Я у кого спрашивал, как гранаты взрывать? У детёнышей нового человека.

Они были в штурмовых скафах, когда гранаты швыряли! В броню встроен экзоскелет и обшит силовым каркасом из композитного бронепластика. У них подложка-трусы КПВТ держит. И что, основываясь на личном опыте, они мне могут рассказать о взрыве этой гранаты? Я не учёл, что наблюдатель в бронескафе.

Это я всё это очень быстро продумал, когда меня земля по ногам стукнула, и я плашмя летел вниз, а потом очень больно мордой в рассыпанный повсюду песок стукнулся. Это лучше, чем стопка тротуарной плитки, которая выросла у меня в паре сантиметров от носа. Нео-подложка прекрасно гасит энергию, но вот внутренности и голову придержать не может.

Амазонка смогла устоять на ногах. В правой руке «Вал», направленный в сторону потенциального противника, гордый внимательный взгляд, ноги довольно широко расставлены в устойчивой стойке. Левая рука упирается в землю, высоко поднятый и оттопыренный выше головы зад. Джульетте, исполняющей стойку бегуна с низкого старта, я скомандовал:

— Чего замерла? Дуй давай! «Пшла» за своим крабом-переростком, а то его приглушило, сейчас ещё в яму свалится!

Амазонка сорвалась с места, как на соревнованиях по спринту, а я из позы лёжа напутствовал вслед:

— Тащи его сюда! Он, наверное, контуженный!

Поскакала как газель. Ещё бы, там же любимый только что подвиг совершил и теперь бочком ползает. А сейчас надо как-то командующему попытаться подняться. Ух и хорошо меня тоже приложило.

Через пару минут, поддерживая друг друга, вернулись кашляющие и истекающие чёрными соплями зверёныши. Для такого взрыва Носорог выглядел вполне прилично. К тому времени мне уже удалось сменить позу лёжа на колено-локтевую, а затем почти подняться на одно колено. Я заставил их сделать большой глоток моего концентрированного живчика и сам хорошо хлебнул.

Совсем рядом вокзал, а там есть переход через пути, и метрах в трёхстах от вокзала течёт кусок большой реки, а через него железнодорожный мост, не опирающийся на другой берег, а переходящий в нескончаемую, насколько хватало глаз, эстакаду.

Нас встретило надёжное и без изысков сооружение. Бетонные столбы, уходящие в болото, поросшее камышом, а сверху конструкция из балок без пола, а сразу шпалы и рельсы. Страшно контуженному деду по шпалам скакать, но это самая безопасная дорога. Заражённые толпой брели под нами, по грудь в воде. Кто поумнее — бросал безнадёжное занятие влезть на круглые ровные бетонные столбы и убегал в сторону города, рвать колонну наших преследователей. Страшно даже представить, сколько туда их сбежалось. Иногда мы делали десяток выстрелов по некрупным тварям, и тогда вся толпа радостно кидалась жрать убитых. Через несколько минут мы собирали новый хвост, но после пары километров успешно оторвались. Эстакада уходила в озеро. Водоём был неглубокий, но твари в открытую воду лезть не стали, а просто стояли и урчали нам вслед.

Всего в полукилометре от того места, где мы слезли на сухую тропинку, новый виток истории повторялся. Нас с Носорогом догнали преследователи на машинах. Амазонка куда-то делась. Мы стояли окружённые несколькими пулемётными пикапами и в нашу сторону направленны стволы. Измотанные, отлично экипированные по самое не могу люди злобно и устало смотрели. Говорить с нами никто не собирался. Я с Ромео оглядывался по сторонам, а вот Джульетта, наверное, сдёрнула. Главное, чтобы у неё ума геройствовать не хватило.

Эти люди были не в курсе нашего ядерного осьминожки, но в курсе наших белых жемчужин и в курсе огромной огневой мощи нашего оружия. Возможно, даже были в курсе защитных свойств наших комбинезонов. Они не собирались разговаривать. Мы оказались в плотном кольце матёрых вояк, а не сброда, дорвавшегося до склада амуниции.

Я знал, как и что произойдёт. Вначале будет грохот автоматического оружия. Момент смерти я представляю слабо, но словно слышал, как у меня в голове вопит растерянный осьминожек, не знающий, что ему делать, и, не докричавшись до нас, маленькое наивное животное умирает, бросив держать рычаг.