Избранное. Том 1. Стихотворения
вернуться

Макеев Василий
Шрифт:

Бабушка Груша

К матери в избу заглядываетБабушка Аграфена…Про то, что она Аграфена,Не помнит почти никто.Бабушка Груша развязываетПуховый платок степенноИ под себя подкладываетПлюшевое полупальто.Матушку «перездравляет»С истовым праздником – Сретеньем,В лоб меня за безвериеПальцем тычет слегка.Тут же доложит радостно,С кем она перевстретилась.Из угощенья отведаетЛишь кислого молока.Бабушка Груша на хутореЗаядлая похвальбуша.Сумрачный дух стяжательстваВ ее душе не потух —Ажник четыре курицыВодит бабушка Груша,А в кавалерах при курицахСоседский покамест петух.Муки полтора мешочкаНа зиму у Груши намолото,Дровишек с Петром – лесничимНамедни Господь послал…Жила до последней осениКоза – ну чистое золото! —Да, знать, за грехи за бабкиныКозу серый волк задрал.И хата у ней просторная,И цепкой обмазана глиною —Одна большущая комнатаВ цельные три окна!И в этой хваленой комнатеВекует она по-старинному —Копучая, бестелесная, —Как помнит себя – одна.При полном таком довольствииСвой век доживает Груша.Попробуй-ка, не обидев,В глаза ее пожалей! —Она сирота не круглая,У ней в кумовьях Холюша,У ней чрезвычайная пенсия —В двадцать восемь рублей!А коль гостевать сподобится —Встречают, как участкового,Попотчует, чем сыскалось,Последний из всех бедняг.И нету ни бабы бешеной,Ни ухаря бестолкового,Кто б голос при ней нечаянноИль с умыслом приподнял…Когда отгутарит бабушка,Поднимется, как с завалинки,И, плюшевку подпоясавшиПодобием кушака,Бредет по вечерней улицеВ коротких подбитых валенках.В руках у нее махоточкаДля кислого молока.

Ночная гроза

Скрипят и шатаются ставни,Колеблется пламя свечи.Грозятся зарницы перстамиКому-то в пугливой ночи.В такой грозовой повителиВ округе не стало видней.И бабочки не долетелиДо света в избушке моей.Так я за края золотые,Считая, что мне повезло,Летел на твои позывные,Да вот ослабело крыло.Иль, может, ты звать перестала,Забыла меня наяву?И падаю наземь устало,И вовсе бескрылым живу.И мне уже кажется – проще:Была ты несбыточным сном…Дождя серебристая рощаСтыдливо шумит за окном.Дневные улыбки иссякли,Смятение было и есть.И бьются, как ласточки, каплиНа крыше о жесткую жесть.

«Тихо, звездно, голубо…»

Тихо, звездно, голубо…Лишь вдали проскачет всадник.Чью-то первую любовьУкрывает палисадник.Кто-то шепчет за спинойИ невнятно и нескладно.И от радости чужойМне и сладко и досадно.Все казалось, как вчераЯ любил от ночи к ночи.А теперь моя сестра,Может, милого морочит.Что же, время протеклоИ туманом отдымилось.Но судьбы моей веслоПополам не надломилось.И, надеждою горя,Я дождусь любви заветной.Так вечерняя заряОбнимается с рассветной.

«Доколе труса праздновать, доколе…»

Доколе труса праздновать, доколеИскать сорочью истину в вине,Коль я держусь, как лодка на приколе,За берега любви твоей ко мне.И если вдруг появится волненье,И встречный шквал ослабит бечеву,Я поплыву безвольно по теченью,Вдоль берегов зеленых поплыву.И заверчусь на воле бестолково,Намокну там, где изморось и дождь…Ты обо мне заплачешь тальниковоИ по теплу на отмель отойдешь.Ты будешь жить, погоде на противясь,Являть собой веселости пример,Когда у первой глинистой плотиныМеня изловит шалый браконьер.И буду я на службе у разора,Познаю все: и непогодь, и страх.Потом он, уходя от рыбнадзора,Меня утопит где-то в камышах.И ты придешь упружисто по зною,Хмельна от лета, мяты и травы,И проплывешь, белеясь надо мною,Задев ногой обрывок бечевы.

«Не от белого снега душа отбелилась…»

Не от белого снега душа отбелилась,И оттаяли губы не с печного тепла:Это ты оказала великую милость,Что меня под высокую руку взяла.И отныне я твой неприкаянный данник,Только что же дарить мне в чертоги твои,Если сердце мое обкусали, как пряник,Суматошные жрицы расхожей любви?Не однажды в судьбе я терпел пораженье,И, наверное, мне до сих пор поделом,Что не хочешь вручить мне ярлык на княженьеВ милосердном, в отходчивом сердце своем.Но поверь моему немудреному слову,А не хриплым, завистным голосам воронья:Если грянет беда, то по первому зовуПоложу свою душу за душу твоя.Ты не вправе сама предаваться расколу,И на клятвы, что я, как молитвы, творю,Ты рукою своею, опущенной долу,Что даруешь мне – жизнь или гибель мою?

«Когда ты от меня бесстрашно и надменно…»

Когда ты от меня бесстрашно и надменноПолынь горчащих слов уносишь на губах,Ты не любви бежишь доверчивого плена,Бежишь меня не в поисках забав.Но ты бежишь того слепого подозренья,Как облачная тень за краешек земли,Что к нам в недобрый час вдруг явится прозренье:Неужто мы любви не обрели?Твоей печали я не истинный виновник:Ведь там, где ты бежишь, влекомая судьбой,Любимый мой цветок – степной белоголовник —Качает вслед пуховой головой.Когда захочешь мне вернуть свои тревогиИ чашу до конца любовную испить,Осиновым листом застынешь на пороге —Я помогу порог переступить.

«Я псам бездомным больше не родня…»

Я псам бездомным больше не родня,Не чую больше изморось спиною,Отныне есть жилище у меня,И женщина веселая со мною.Ей от меня не нужно ничего,Не нужно знать, что я собою значу,Она не прячет сердца своего,Но я его на будущее прячу.На черный день, наверно, берегу,Как мудрый пес диковинную пищу,Чтобы она в разъятую пургуНашла дорогу к моему жилищу.И я молю все время об одном:Пускай печаль глаза ей не туманит…Когда мне силы дверь открыть не станет,Не дай ей бог заплакать под окном!..

«Никакому в мире соловью…»

Вере

Никакому в мире соловьюТак не пелось с ночи до рассвета.Знал бы бог, как я тебя люблю!Только бога не было и нету.И звучит по-старому струна,И душа слагает виновато,Что навек другому отданаТы и в этой жизни без возврата.Потому – таи иль не таи —Наш союз охаят и осудят,И высоконравственные людиПеремоют косточки твои.Но у песни крылья не отнять,Не осилить волею чужою…Лишь бы ты у моего огняОтогрелась зябкою душою,Приоткрыла робкую своюСоловьиной ласке и привету…Что с того, что не было и нетуВ мире бога?Я тебя люблю!