– Ай-яй-яй! – укоризненно покачал он головой. – Все работают на благо правителя, а они, значит, воздухом подышать вышли. Посуда сама не помоется, дорогие мои!

Схватив Костю и Дениса красными распаренными руками за плечи, он повлек их за собой, оглянувшись на Кешу и повелительно крикнув:

– А тебе что, особое приглашение требуется? За мной!

Плохо ориентируясь в помещении, заполненном клубами пара и не понимая толком, что же здесь происходит, ребята послушно перебирали ногами, радуясь тому, что попали в тепло и что мокрая, прилипшая к телу одежда перестала ледяным панцирем сковывать движения.

Немного привыкнув к влажному туману, заполнявшему помещение, они смогли разглядеть, что их окружает множество полураздетых людей, которые стоят возле огромных тазов с грязной посудой. Некоторые из них натирали мочалками с песком медные тарелки и кастрюли, другие на тележках подвозили к тазам грязную посуду и забирали чистую, а третьи шустро сновали между рядов и подливали из вёдер горячую воду, отчего к потолку взметались новые клубы пара.

Человечек, отчитавший ребят за безделье, подвёл их к самому большому тазу, в котором громоздились закопчённые кастрюли и сковородки, всунул каждому в руку по чёрному склизкому комку мыла и, противно ухмыльнувшись, пропал из виду. Как только он ушёл, мальчики с недоумением переглянулись и бросили мерзкие комки в плошку, стоявшую рядом с тазом. Отмывая руки от склизкой гадости в горячей воде, Кеша хмуро пробурчал:

– Час от часу не легче. Что здесь вообще происходит такое? Великий день, обитель правителя, стражники… Нас должны были вернуть домой, а вместо этого мы попали в какой-то кастрюльный ад с краснолицым синьором Помидором вместо чертей.

– Мне кажется, всё это связано с сообщением, которое принес Угуки, и которое так сильно встревожило Главного Подозревателя, – понижая голос, сказал Денис, опустив руки в горячую воду и блаженно жмурясь от тепла, побежавшего по жилам.

– Тогда получается, что мы перенеслись в Горные Дали, ведь сообщение о грозовых тучах пришло именно отсюда, – рассудительно проговорил Костя и тут же вскрикнул от неожиданности.

Это синьор Помидор, наблюдающий за общей работой и заметивший, что мальчики болтают и бездельничают, подкрался к ним из-за спины и схватил Костю за ухо своими красными распаренными руками.

– Опять лентяйничаете, тунеядцы? Вот я вас на мытье котлов отправлю, там вы у меня живо работать научитесь, разгильдяи!

– Ай, больно! Отпустите сейчас же! – пытался освободиться из цепких пальцев кухонного тирана Костя.

– Будешь знать, как лодырничать! – назидательно проговорил пунцовый коротышка, отпуская Костю и поворачиваясь к Денису и Кеше с неприятной улыбкой.

Но тут из-за соседнего таза с кастрюлями вынырнул небритый мойщик с оттопыренными ушами и нараспев, явно получая удовольствие от своего ябедничества, произнес с подобострастной улыбочкой:

– А еще, господин Гнусмус, я собственными ушами слышал, как эти бездельники обсуждали нашего высокочтимого правителя, – и он закатил глаза в мнимом ужасе от подобного святотатства. – Причём в тако-о-ом неприятном тоне…

Мальчики оторопели от неожиданного предательства незнакомого им человека, которому, казалось бы, не должно быть до них никакого дела, а господин Гнусмус моментально отодвинулся от ребят и, пятясь назад, что-то забормотал себе под нос. Дойдя до двери, он распахнул её и завопил изо всех сил, наливаясь свёкольным цветом:

– Господин Рулф! Господин Рулф! В нашу обитель проникли предатели и отщепенцы! Клятвопреступники и ренегаты! Шпионы и вероломные отступники! Коварные перебежчики! Мятежники и бандиты!

Так он вопил до тех пор, пока, грохоча сапогами, в кухню не вбежали стражники во главе с грозным Рулфом и не взяли ребят в окружение, наставив на них острия длинных пик. Только тогда господин Гнусмус наконец умолк и, приблизившись к мальчикам на безопасное расстояние, наставил на них палец и обвиняющим инквизиторским тоном провозгласил:

– Вот! Это они возводили хулу на нашего высокочтимого правителя! Подстрекали к мятежу моих честных работников! Вели крамольные речи! Плели тайный заговор! Собирались устроить бунт и бесчинства! Вносили смятение и смуту! Строили козни и каверзы!

Брови ребят поднимались всё выше, а глаза становились всё круглее от длинного списка преступлений, в которых их обвинял человек с лицом бешеного помидора.

– Да понял я, понял… – устало прервал начальник стражи поток красноречия господина Гнусмуса. – Они мне сразу не понравились, больно вид у них подозрительный. Мы их забираем, можете спокойно работать дальше во славу правителя. Великий день настанет!

– Великий день настанет! – хором, как один, грянули ему в ответ все присутствующие, и мальчики, хмуро посмотрев на ушастого доносчика, отправились за стражниками. Пройдя по извилистым широким коридорам, они спустились в подземелье и были встречены у заржавленных дверей, ведущих в темницу, печальным седовласым господином в бархатном жилете.

– Великий день настанет! – по обыкновению гаркнул начальник стражи странный призыв и получил в ответ тихий неясный шелест, в котором было трудно разобрать отдельные слова. – Вот, принимайте новых мятежников. Процедура прежняя: кормить их можно, разговаривать с ними нельзя.