Таков был блестящий и коварный по замыслу план Филиппа наступательного движения Македонии на интересы Афин во Фракии. После Амфиполя греческие города и поселения на фракийской земле, он был уверен, окажутся разобщенными и беспомощными против действий македонян. Остальную Грецию ожидает такая же участь – вот почему стенобитный «Баран» у Амфиполя прокладывает Филиппу дорогу к всегреческой славе…

Послышался окрик стражи. Откинув полог, пригибаясь, вошёл человек высокого роста, тщедушный в плечах. Это Хабрий. На скуластом лице не заметно следов бессонной ночи, хотя дело происходило именно так – он посвятил время разглядыванию звёздного неба, составляя царю гороскоп на предстоящий день. Астролог принёс хорошую весть: дела у Филиппа пойдут успешно. Он услышал:

– Привет тебе, Хабрий!

Царь, продолжая сидеть на кровати полуголым, махнул рукой в сторону диффа – низкого стула напротив.

– Будь здоров, царь! – приветствовал советник. Непроизвольное дергание острого кадыка выдавало лёгкое волнение, которое он всегда испытывал при виде царя.

– Хабрий, ты убедил меня взять в жёны эпирскую княжну. Буду тебе благодарен, если ты не ошибся.

Филипп рассмеялся, выказывая благодушное настроение. Хабрий продолжил в том же тоне:

– Этого брака желают боги, царь, да услышат меня Зевс и Гера, покровительница семейных уз. Я лишь передал знамение.

– Ну. Тогда я подчиняюсь воле богов. – Филипп продолжал шутить, затем посерьёзнел. – Брак с Мирталой мне действительно необходим. Вчера получил письмо от Антипатра, он призывает возвращаться в Пеллу, встречать невесту. Скажи, мой верный советник, как мне следует поступить? Оставить Амфиполь?

Хабрий пожевал тощими губами:

– Небо приветствует любые действия царей, если они не противоречат их желаниям. Но если ты хочешь знать моё мнение, скажу: невеста у тебя есть, а вот Амфиполя под тобой я пока не заметил!

Филипп, не ожидавший подобной вольности от старого советника, громко рассмеялся, насторожив чуткую охрану за пределами палатки.

– Ну, Хабрий, удивил! Не видит подо мной Амфиполь! Ха-ха-ха-ааа!

Царь утёр слезу. Хабрий осторожно вставил:

– Я говорю так, потому что верю в звёзды и сновидения. Расскажи, царь, что привиделось тебе сегодня во сне, и я развею сомненья, как поступать дальше.

Царь задумался, припоминая:

– Сначала я видел огромного орла, сидевшего на скале. Орёл взлетел высоко в небо, поймал поток воздуха и потом долго парил.

Хабрий соображал недолго:

– Сон твой к хорошему известию, царь. Видеть гордую птицу, орла, сидящего на скале, дереве или на ином возвышении, к добру. Потом ты видел орла в полёте, спокойном и свободном – это означает, что ты очень скоро обретёшь силу и большую власть, будешь недосягаем для врагов. Боги извещают о твоих великих победах над врагами Македонии.

Филипп задумался. Он верил Хабрию, всему, что тот говорил, так как за полгода до Амфиполя у него состоялся разговор с советником. В тот вечер он пригласил Хабрия, чтобы поговорить о своих намерениях, в положительном исходе которых не был уверен. Он всегда так делал. Он спросил Хабрия о том, стоит ли портить отношения с Афинами, намереваясь воевать с греческими поселениями на фракийской земле. Хабрий решительно поддержал царя:

– Мне понятны твои устремления, царь. Помимо того, что новые приобретения открывают Македонии доступ к удобным гаваням на море, в местных горах есть золотые копи. Особенно богата гора Пангей: рассказывают, что, когда в тех местах проходят сильные дожди и потоки размывают скалы, самородки уносятся вниз. Местные жители нередко выпахивают на своих полях такое золото.

– Твои слова радуют меня, Хабрий. О сокровищах Пангей я тоже слышал. Но как на Пангее оказались греки?

– Все началось с греков-переселенцев из Милета. Они пришли к Пангею пятьдесят лет назад. Но все погибли в стычках с местными племенами. После милетян там появилась колония греков из Фасоса. Они сумели войти в доверие к аборигенам, которые разрешили им не только строить город, но и добывать драгоценную руду. Но богатство фасосцев привлекло персов, потом и афинян.

– О, можешь не продолжать! Дальше история мне знакома: Спарта в союзе с фасосцами сокрушила афинское войско, после чего Афины потеряли контроль над Пангеем.

– Это так, мой царь. Потеряли контроль, но не интерес: с той поры они ревностно относятся к проявлению внимания каждого, кто появляется в этом регионе. В последнее время они следят за Македонией и за тобой, царь.

За палаткой разгоралась лагерная жизнь. Раздались жалобные звуки солдатской флейты-сиринги, перебрасываясь от одного отряда к другому; за ней послышался громкий стук барабана-тимпана и стоны тубы: командиры объявляли отрядам сбор.

Без стука, почти ворвался Темен, совсем юный командир, любимец царя, как и Леоннат. Пот на лице, грязь на доспехах свидетельствовали о быстрой скачке на коне. Он только что прибыл от Амфиполя. Юноша выпалил с нескрываемой радостью:

– Амфипольцы согласны открыть ворота! Со мной их переговорщики!

Филипп резко вскочил с постели, на которой сидел до сих пор. Кинулся к юноше, поцеловал в губы, прижал к груди. Крикнул слугу – облачаться: позолоченный шлем, бронзовый нагрудный панцирь, нарукавники, поножи. Пока поспешно одевался, слушал рассказ Темена. Оказывается, ночная «работа» осадного тарана дала ожидаемый результат: стена разрушилась; туда уже могли проникнуть македонские воины. Ждут приказа. Амфипольцы решили не ждать штурма, запросили пощады.