Река неширокая и неглубокая — погрузившийся под воду ягуар почти сразу мягко ткнулся в илистое дно. Крепко зажмурившись — все равно в мутной воде ничего не видно, нащупал Анжелу и схватил ее за руку. Сразу почувствовал, как она в панике заметалась. Сжал сильнее, потянув за собой, после чего Шиманская вообще забилась попавшим в капкан зверем. В чем причина, мне подсказали ее эмоции — ей сейчас не только страшно, но и больно: перехватил я за запястье, из которого совсем недавно сам грубо вырезал браслет личного терминала.

Перехватив ее за предплечье выше, я вытащил левую руку в окно. Зацепившись за край помятой крыши, рывком потянул из заполнившегося водой салона себя, а следом Анжелу. Когда, по ощущениям, Шиманская покинула машину, я оттолкнулся от крыши ногами, устремляясь к поверхности.

С первым вздохом чуть поторопился и закашлялся, сплевывая мутную вонючую воду, сопли и слюни. Шиманской было хуже — воды она наглоталась еще в машине, поэтому слабо представляла, где сейчас находится и что происходит. Потеряв самообладание, Анжела забилась в истеричной панике. Пришлось рявкнуть ей прямо в ухо, и резко ткнуть костяшками пальцем под ребра. Что лучше подействовало, не знаю, но после этого у меня получилось перевернуть Шиманскую на спину и поплыть, потянув ее за собой.

Берег реки со стороны Южных напоминал панораму индийского Ганга в Дели — только без плавающих трупов. Хотя вижу я сейчас не очень — на стеклах очков разводы воды и мелкий мусор, может и валяется тут парочка для антуража.

Здесь не убирались специально — после того как Южные криминализировались, эти районы стали заповедником, практически сафари парком, привлекая туристов своим колоритом. И пообедать в ресторане Сити-молла, глядя через стекло на гиблую территорию, было популярным развлечением у туристов, которые не желали прямого экстрима с визитом в Южные.

Как в зоопарке. В человекопарке, вернее.

Отбросив в сторону ненужные мысли, то и дело успокаивая Анжелу, я помог ей выбраться на берег. Оскальзываясь по грязи и мокрой траве, мы побежали по склону наверх, к тротуару набережной. Я то и дело оглядывался назад, но ярких лучей полицейского конвертоплана не видел. Заполошно посмотрев в очередной раз, мельком заметил в оставленной стеклянной дыре силуэты людей, смотревших нам вслед. И почти сразу обратил внимание на клубы густого дыма за возвышающейся на другом берегу громадой Сити-молла. И восхищенно вдохнул — вместе с отсутствием воздушного преследователя, зрелище говорило о том, что Элимелех конвертоплан просто аварийно приземлил, вероятно прямо в мостовую.

В тот момент, когда мы с Анжелой наконец преодолели грязный травянистый склон и выскочили на тротуар, я показал зевакам из Сити-молла в интернациональном жесте бесстыжий средний палец. И сразу отвернулся, теряя к ним интерес.

Есть другие важные темы: одной летающей машины вполне достаточно, чтобы отслеживать с воздуха любого нарушителя, поэтому держать над городом сразу два патрульных конвертоплана накладно для бюджета. Но время появления второго исчислялось максимум несколькими минутами — наверняка уже поднятый по тревоге резервный экипаж под звук сирен занимает места, готовясь подниматься в воздух. И за эти несколько минут нам нужно стряхнуть с хвоста преследователей на земле, которые должны появится здесь уже вот-вот — до моста с КПП от этого места не более километра.

Перебежав через пустынный, захламленный мусором проспект, я на миг замер, осмотревшись. Прямо перед нами возвышались щербатые остовы двух сгоревших домов, а дальше виднелись однотипные кварталы из серых блоков пятиэтажек. Левее шла такая же застройка, но эти кварталы когда-то были территорией черного гетто, и сейчас превратились в трущобы, похожие на бразильские фавеллы.

В блочных кварталах нас легче обнаружить, а в трущобах будут искать в первую очередь — начал было думать я, как вдруг вспомнил: ведь для того, чтобы думать, у меня есть Фридман!

— Моисей Яковлевич? — хрипло выдохнул я.

Поодаль я видел несколько колоритных компаний, заинтересованно на нас глядящих, а еще дальше в нашу сторону по дороге несся разрисованный баллончиками минивэн, похожий по раскраске на автомобиль хиппи их шестидесятых. Причем ехал он задом, опасно виляя.

— Такси едет Агтуг Сег-геевич, — произнес в этот момент Фридман. — Как? Какой водитель, как достать? — с мелькнувшими истеричными нотками спросил он кого-то, явно не меня. Но наблюдая за бешеным фургончиком, и держа в уме столб дыма от вбитого Элимелехом в землю конвертоплана, я уже понял, что за такси, и что надо сделать с водителем.

Приближающийся микроавтобус в это время резко затормозил, потом сорвался с места, выполнил разворот с визгом дымящейся резины, а после вновь затормозил и снова поехал. Выглядел он как брыкающийся конь, но я уже побежал к обезумевшей машине, потащив за собой Шиманскую.

Разогнавшись, минивэн устремился ко мне. Когда приблизился, микроавтобус затормозил с визгом, прочертив резиной. Я выругался — потому что бежал навстречу, и мы с ним разминулись как с дверью вагона метро. Потянув Анжелу за собой, я побежал обратно, возвращаясь. В этот момент с рыком мотора минивэн скакнул обратно, заставив меня выругаться, когда мы опять разминулись.