— Энжи, секунда! — все же подбегая к машине, бросил я Шиманской. Отпустив спутницу, потянулся к ручке в тот момент, когда боковая дверь сама отошла в сторону. Находящемуся внутри помятому обескураженному оперативнику, которого изрядно потрясло происходящим в прямом и переносном смысле, хватило одного удара, а после он вынужденно покинул салон и покатился по асфальту.

Нижний город был полигоном, где многие группировки — как бандитские криминальные, так и властные республиканские, не только решали свои дела, но и развлекались. Присутствовал здесь и близкий пригляд городской власти, иногда замаскированный под такие сутенерские вагончики, напичканные аппаратурой. И именно благодаря многочисленной электронной начинке замаскированного пункта наблюдения Элимелех смог получить управление минивэном.

— Голову! — крикнул я Анжеле, толкая ее в салон.

Когда запрыгнул сам, боковая дверь захлопнулась сама, и машина сразу поехала. Тронулся микроавтобус плавно, но скорость набрал сразу приличную, полетев по улочкам трущоб.

— Агтуг!

— Здесь, — откликнулся я, хватаясь за поручень, когда минивэн накренился в пологом повороте.

— Надо снять очки, оставим в машине обманку, чтобы…

— Я понял! — резко прервал я Фридмана, потому что моментально уловил замысел.

— Место встгечи? Место всгечи?! — торопливо произнес собеседник.

Без очков дополненной реальности я остаюсь и без связи, поэтому Фридману нужна территориальная привязка, чтобы меня найти — моментально понял я.

— У трех дураков, — выдал я первое, что пришло в голову.

— Айди в газъем, очки в дегжатель, высаживаетесь по свет-сигналу…

Сорвав с головы очки — содрав при этом кожу на висках и едва не порвав ухо наушником, я метнулся в кабину и утвердил очки в держателе, а после воткнул айди в специальный разъем. Через десяток секунд минивэн под управлением Элимелеха (под контролем, вернее, думаю управлял им кто-то другой) нашел в одном из проулков кучу застарелого мусора. Куча оказалась снесена, а минивэн словно случайно зацепил стену здания вскользь, сбавив от столкновения скорость. В салоне замелькало красным светом и распахнулась боковая дверь, в которую я выпал рывком вместе с Анжелой.

Шиманская лишь глухо застонала, когда мы покатились по грязной земле, но послушно поднялась на ноги. Минивэн, порыкивая мотором, уже стремительно удалялся в ночи. Я же, увлекая Анжелу за собой, побежал в тесный проулок среди собранных из жести и палок пристроек во дворе когда-то однотипных пятиэтажек, превратившихся сейчас в грязное гетто человейника.

Плечи явно потянуло чувством опасности. Но не откровенно направленным — и через несколько секунд я увидел отсвет ярких прожекторов сразу двух конвертопланов, прошедших в нескольких сотнях метров от нас над крышами домов. Машины устремились за удаляющимся минивэном. Значит обманка сработала, а Элимелех молодец, премию ему выписать надо, на радостях подумал я.

Но тут же одернул себя, возвращаясь к насущному: сколько он сможет уходить о погони — столько у нас есть времени на то, чтобы затеряться в переулках, максимально удалившись отсюда. Потому что как только микроавтобус будет отсканирован — хоть остановленный, хоть уничтоженный, станет понятно что нас внутри нет. И тогда по маршруту его следования пройдут конвертопланы, обшаривая местность датчиками и тепловизорами, ориентируясь на наши с Шиманской антропометрические данные.

Одно утешает — это не просматриваемый камерами Западный район, это свободная территория Южных. И здесь я почти как дома. Пусть основные воспоминания у меня об этом месте от Олега, но прошлый визит добавил уверенности. К тому же я в юности по Веселому поселку и Колпино ночью гулял, вот еще мне боятся каких-то…

Услышав тихий сдавленный стон, я обернулся к Шиманской и выругался. Анжеле было плохо. Она сидела на грязной вонючей земле, прислонившись спиной к каменной стене дома. Голова ее едва удерживалась на весу, норовя безвольно свалиться на грудь. Когда-то белая, а сейчас мутно-желтая от воды реки повязка на голове пропиталась багровым на уровне глаз, на щеках видны потеки крови. Одежда заляпана грязью, на рукаве прилипшая еще с берега реки мятая обертка. И вызывающе ярко, блестя в темноте словно свежий февральский снег, выделяется в распахнутой куртке белоснежное пятно: ткань водолазки из парадной формы такова, что к ней просто не липнет никакая грязь.

Анжеле сейчас очень плохо, погано даже. Но идти она сможет, Шиманская сильная женщина. Вот только очень плохо, погано даже, что она в полицейской форме. В Южных действует закон фонаря — и он работает для всех гостей района, в том числе и полицейских. Вот только нам выйти на освещенные и подчиняющиеся правилам улицы, это приговор, сразу же найдут. Все лидеры банд и группировок уже наверняка получили, или в ближайшее время получат на нас ориентировку от полиции. Пробираться же по погруженным в анархию темным трущобам Южных с полубесчувственной спутницей в полицейской форме…

«Это приговор» — подсказал мне внутренний голос.

«Хватит ныть, пора за дело» — подбодрил я себя, отгоняя прочь пораженческие настроения.

— Энжи, поднимайся, — мягко потянул я Шиманскую, заставляя встать.

Анжела в который уже раз послушно поднялась, но в ее коротком стоне послышалось столько безнадеги, что отчетливо понял — до момента, когда она просто ляжет и скажет «дай мне умереть, я больше никуда не пойду», или просто обессилев потеряет сознание, осталось совсем недолго.