— Да что вы говорите, достопочтенный Харбадурт? — Шенси выглядел максимально удивленным. — Неужели нашлись смельчаки нарушить закон партии и протащить в Гору порох?

— Именно, Абрахам, именно, — закивал гном. — и вот этим самым порохом заряжаются пистоли и ружья, которые изготавливают повстанцы, да обрушатся своды над их лысыми головами. И потом стреляют в своих же сограждан.

Хаджар еще раз окинул взглядом гнома и его добротную броню Императорского уровня. Что за пистоль должен быть, чтобы доставить неудобства тому, кто облачен в подобную военную роскошь.

— Чудные дела творятся под горой, — цыкнул Абрахам. — но мне известно не больше, чем говоришь ты, достопочтенный Харбадурт. И, как и всегда, вот мой перечень товаров, — Шенси протянул гному запечатанный воском свиток. — и пошлина на ввоз, — а вместе с ним и мошну, которая, на деле, являлась простеньким пространственным артефактом.

Чудные дела… еще несколько десятилетий назад, даже такой пространственный артефакт казался Хаджару каким-то невероятным сокровищем, а теперь его использовали как простой… мешок. Настолько обесцененную вещь, что её потеря никак не скажется на общем бюджете.

— Пошлина, — фыркнул гном, но мошну принял и убрал её уже внутрь своего пространственного артефакта. Как понял Хаджар, им являлся ларец, лежащий рядом с пограничником на каменной чурке. — ты уж не обессудь, Абрахам. Я знаю, что ты хороший друг старика Дабладурта, но… дела нынче действительно странны. Повстанцы докучают все больше. Устраивают собрания, говорят о том, что партия вождя прогнила, ну и далее по списку. Так что Дилижанс мы твой досмотрим.

— Как пожелаешь, достопочтенный Харбадурт, — Абрхам склонил голову, обозначив тем самым поклон. — Народ — выгружаемся. Густаф, помоги Хаджару.

— Хаджару? — чуть подался вперед пограничник. — у тебя в отряде пополнение.

— Да, — отмахнулся Шенси, спускаясь с козлов. — старый приятель. Получил рану во время охоты. Вот, взял с собой попутчиком. Хочет купить на вашем рынке камень Жидкой Звезды.

— Жидкой Звезды… яд, что ли?

— Ага, — кивнул Абрахам. — напоролся на ловушку, расставленную каким-то нерадивым. Мы кое-как обработали, но, боюсь, если не изгнать заразу полностью, то на его развитии можно поставить точку.

— Понятно… ну, Каменный Молот ему в помощь.

— Твои слова, до горам в уши…

Хаджар так и не понял, какие отношения между Шенси и пограничником. Была ли эта холодная вражда или прохладное приятельство, но, так или иначе, после того, как Иция, Гай и Густаф на пару с Хаджаром (для последнего спуск по приставной лестнице стал настоящим испытанием)покинули дилижанс, его принялись досматривать.

Весьма тщательно, надо признать. С использованием каких-то артефактов, которые, видимо, позволяли взглянуть внутрь пространственных.

— А личные проверять не будут? — Хаджар шепнул на ухо Густафу.

Полуликий посмотрел своим единственным глазом на Хаджара, как на полоумного, а затем хлопнул себя по голове.

— Абрахам не сказал, да?

— Скорее всего — не сказал.

— Перед тем, как пропустить, нам на личные артефакты поставят печать. И пока та действует, своим пространственным ты не воспользуешься. Так что если что-то необходимое нужно, то достань сейчас. Под горой сделать это будет практически невозможно.

Хаджар мысленно выругался. Не то, чтобы у него в кольце было что-то жизненно необходимое, но такую информацию предпочитаешь получать заранее.

Абрахам, стоявший поодаль, только развел руками. Мол — всего не упомнишь.

— От тебя пахнет кровью и сталью, — донеслось из-за спины Хаджара. — Ты воин, да? Солдат?

— Молот Каменных Предков! — воскликнул Харбадурт. — Алба-удун, только давай не сейчас!

Почему-то Хаджар не сомневался, что ни к чему хорошему это не приведет.

А когда он повернулся и увидел молодого гнома с горящими глазами и здоровенной секирой в руках, то лишний раз убедился в своем подозрении.

Обернувшись, Хаджар сперва подумал, что увидел брата близнеца главы пограничников заставы. Такого же роста, хотя данная характеристика, насколько на данный момент понимал Хаджар, не особо описывала ситуацию, потому как все взрослые гномы, которых он видел (ту самую дюжину) имели один и тот же, как по линейке, рост.