На выбор ушло минут пять. Много чего попалось маленького или купленного на вырост.

Зато оделся за одну минуту!

Еще не забыл надеть кольчугу с толстыми кольцами. Самую мощную из моих. Правда и самую тяжелую.

У меня нет навыка по мечам. Я ж не воин. Зато есть по ножам. Навык также подходит к кинжалам. На всякий случай надел на пояс сразу все два кинжала, что у меня есть.

Все, теперь можно бежать на войну!

Вылетаю в коридор и сломя голову мчусь к лестнице, знаю, не выклянчу взять с собой, как самого младшего, обязательно оставят дома.

Да они меня уже оставили! Вон, даже не разбудили!

Мартышка бежит за мной. Пес радуется, лает, думает, несемся гулять. Не угадал глупыш. Тебя ждут настоящие побоища, а не мелкие стычки с тощими дворнягами.

Наши с братьями спальни находятся на самом верхнем, третьем этаже. Этажи высокие. Лестничные пролеты длинные. Быстрее лечу по ступенькам прыжками, стараясь преодолеть сразу две-три, а то пока добегу, миллион лет пройдет и все без меня уедут.

Ну и тяжеленная оказалась кольчуга. Наверное, мама покупала на вырост. У меня в грузоподъемности стоит двадцатка, а она одна 18 кг весит. А ведь на мне еще одежда, кинжалы. Надо было надевать ту, что поменьше. В этой на войне упарюсь бегать. Ну да ладно, не возвращаться же.

Показался первый этаж и обе служанки появились. Милли поднимается наверх с какими-то тряпками, Карлина останавливается у лестницы с посудой.

– Рей, ты куда? – раскрыв от удивления рот, спрашивает Милли и прижимается к стенке, чтобы я не сбил.

– На войну!

– К-у-д-а?!

Милли так и застывает с раскрытым ртом. Карлина роняет посуду и та разбивается вдребезги.

Ну и курицы, совсем ничего не понимают!

Вылетаю во двор и резко останавливаюсь. Тут на ступеньках как раз хорошо видно всех кто собрался. Я ищу глазами отца.

Да вон же он, стоит у ворот с мамой, старшим братом и своими помощниками.

Я успел!

Устремляюсь к отцу. Успеваю спуститься со ступенек, пробежать каких-то пару метров и меня кто-то нагло цепляет за шиворот. Я возмущенно оборачиваюсь. Готов прибить гада!

– Да стой ты! Куда собрался?

Тьфу ты, это средний брат Алан.

– Как куда? Вместе с отцом на войну!

– Какая война? Отец едет разгонять бунтовщиков в Глазвиль.

– Разгонять бунтовщико-о-ов?.. – моему разочарованию нет предела. – А зачем столько всадников?

– Да откуда я знаю? Стой здесь, не беги. Отец занят. Он разговаривает.

Алан чем-то недоволен. Он смотрит в сторону отца и кривится.

Брату может и видно что, он меня почти на две головы выше, а мне совсем ничего. Тут полно гвардейцев. Они все здоровые. Весь обзор мне загораживают. Возвращаюсь к входу в замок и поднимаюсь на ступеньки. Их всего пять, зато хватает встать выше всех.

Отец не разговаривает. Он раздает указания маме, старшему брату и малому совету. Тут они все: магистр, капитан, мастер тайных дел, управляющие замком и городом. А еще наши вассалы – герцог Висячего моста, барон Кабаньего луга и брат отца – герцог Птичьих скал. Консильери тоже рядом. Он единственный сидит верхом на лошади, одетый так же как отец, в тяжелые доспехи.

Не пойму, только консильери едет с отцом?

Как назло и спросить не у кого. Смотрю на Алана. Теперь понятно, почему он такой недовольный. Ему уже восемнадцать, а его до сих пор держат не у дел. Даже сейчас, около отца все кроме него. То стоит и злиться. Но он сам виноват. Нечего было сворачивать на скользкую дорожку.

Что-то здесь стоять неудобно. Постоянно заходят в замок, выходят из него толпами. Нормально постоять не дают.

Алану сказали не мешаться, а мне-то никто ничего не говорил.

Снова бегу к отцу.

Да что б тебя!

Опять брат хватает меня за шиворот.

– Рей, да стой ты! Мама сказала не отвлекать отца. Когда позовут, подойдем вместе.

Брат обхватил меня за шею и так продолжает держать. Вот же силач нашелся, не вырвешься. Я встаю на носочки. Пытаюсь рассмотреть, что там делается. Ничегошеньки невидно. Алан смотрит в сторону отца и постоянно кривится. Я смотрю на брата, чтобы понять происходящее.

Наконец кисляк на его лице меняется на оживление. Я перевожу взгляд туда, где все. Отец садится в седло. Теперь мне его видно. Он продолжает с кем-то разговаривать.

Когда отец уезжает, обязательно со мной прощается. Чего-нибудь говорит из напутствующего, типа, чтобы не баловался и прилежно учился. Как будто у меня есть время баловаться. Еще теребит за щеку или гладит по голове. Терпеть не могу эти телячьи нежности. Но он всегда так делает, когда уезжает. Сегодня его настолько все обступили, что он запросто может обо мне забыть.

Брат все еще держит меня за шею. Начинаю вырываться.

– Да стой ты. Когда нас позовут, я скажу.

Понимаю, вряд ли Алан будет в курсе и, тем не менее, в надежде спрашиваю: