Свежий морской бриз трепал волосы прогуливавшихся по берегу двух женщин. Глаза их скрывали от солнца модные очки. Одна из женщин была одета в черный дорожный костюм. Они неспешно шли по дорожке, тихо разговаривая друг с другом.

– Вот и начинается твоя взрослая жизнь, дочка. Какой же у тебя прекрасный возраст сейчас! Впереди тебя ждет столько всего интересного. Не знаю, почему ты выбрала Египет в качестве подарка по случаю окончания консерватории, но я, в любом случае, принимаю твой выбор. Что ты собираешься там делать целый месяц?

– Я невероятно устала за эти три года, мама. Так хочется просто полежать с книжкой на пляже, поплавать в море, посмотреть на диковинных рыбок и ни о чем не думать. Ни с кем не встречаться. Никому не улыбаться и не вести светских разговоров о политике и благотворительности. Хочется просто побыть одной. А еще хочется поговорить хотя бы немного больше на своем родном языке. Вообще не знаю, как я его еще помню. Если бы не папа, наверное, так бы и изучала язык по стихам великого Имру аль-Кайса.

– Вряд ли можно считать великим человека, которого лишили наследства! И вообще, я бы предпочла, чтобы ты забыла о том, что твой отец не француз. Но это именно ему ты и обязана своим происхождением. Хотя мне и кажется, что на детях природа отдыхает, и сложно назвать благородным происхождение ребенка, в крови которого намешана почти что вся кровь мира! Я вообще не понимаю, зачем тебе этот язык. Хотя… знание иностранных языков не вредило еще никому. Не зря мы так старательно тебя им учили. Все-таки, шесть иностранных языков – достижение даже для твоего образования. И помни, что я очень благодарна тебе за то, что ты не ослушалась меня тогда. Только представь, уже через год ты вступишь в право распоряжения своим наследством. Много ли ты знаешь двадцатилетних девушек, которым бы так повезло, как тебе? А что бы с тобой было, выбери ты карьеру бродячей музыкантши, коротающей свои одинокие минуты в нищей каморке, одному Богу известно.

Лицо молодой леди как обычно выглядело спокойно-серьезным, и сквозь стекла солнцезащитных очков мать не могла видеть происходящей бури в ее душе. Из темно-карих глаз девушки летели молнии, готовые разить наповал.

В то время как она спокойно продолжала:

– Жаль, что я не могу взять с собой Конфуция. Как бы хотелось промчаться на нем по Аравийской пустыне, поднимая вокруг клубы пыли и песка!

– Конфуций все равно еще слишком молод для подобных прогулок. Найдешь кого-нибудь другого. И не забудь каждый день заниматься. Надеюсь, Египет не вскружит тебе голову настолько, что ты напрочь забудешь про то, что в сентябре летишь в Лондон и начинаешь давать концерты с нашим оркестром. Не могу тебя заставить во время каникул заниматься, как положено, но минимум четыре часа в день будь добра, пожалуйста. Будешь каждый день записывать свою работу на видео и посылать мне кассеты срочной курьерской почтой. И последнее: может, все же передумаешь и позволишь Арно поехать с тобой? Меня коробит от одной только мысли, что никого из нашей службы безопасности не будет рядом с тобой.

– Мама, вы помните про наш уговор? Я выполнила свою часть, теперь ваша очередь вспомнить про обещание, данное мне. И я надеюсь, что вы его выполните. Я не хочу видеть рядом с собой никого из ваших людей. Никогда. Я прекрасно могу позаботиться о себе сама.

– Ну, хорошо. Пойдем, а то опоздаешь на самолет.

Они свернули с дорожки в сторону дома. Вскоре две машины подъехали к зданию аэропорта Прованс.

На сердце у Амиры было немного неспокойно. Что-то подсказывало ей, что после этой поездки ничто уже не будет таким, как раньше. Но она тут же отогнала от себя эту мысль.

Они обнялись с матерью, потом она подозвала носильщика, который погрузил ее чемоданы на тележку. Подходя к дверям, она обернулась и проводила взглядом мать, садившуюся в машину. После того, как обе машины отъехали от здания аэропорта, Амира проследовала к стойке регистрации пассажиров первого класса.

***

Патонг. Юго-Восточная Азия.

Незаметно приближался вечер. На главной площади города опять собиралась толпа. Трое музыкантов расчехляли инструменты, неспешно переговариваясь друг с другом о чем-то. Странная женщина стояла тут же, уперев красивую черную гитару прямо в брусчатку и одной рукой придерживая ее за гриф.

В подмышки ей упирались уродливые деревянные костыли. Вглядевшись, можно было бы увидеть, что вес тела этой, в общем-то, и так довольно малогабаритной женщины приходился именно на эти подпорки, и она словно бы несколько неуверенно держалась на собственных ногах.

Второй рукой женщина держала самокрутку, на которую смотрела в задумчивости. Она неторопливо и с наслаждением затянулась и уже собиралась перекинуть через плечо гитарный ремень, как увидела идущего к ней неспешным шагом мужчину.

Выглядел он довольно обычно. Казалось, лет ему было около шестидесяти. Голова у пришельца была лысой, одет он был просто, на вид жилист, но худощав. Одним словом, ничего достойного внимания.

Долю секунды он стоял, глядя на нее. После чего вдруг заговорил.

– И не надоело тебе так? Хочешь, я помогу тебе выбраться отсюда?

Ее недоброжелательный вопросительный взгляд не смутил его. Он продолжил.

– Ты не бродяжка, и мы оба это знаем. Так кто же ты?