У Лехи внутри что-то упало.

— И при чем тут Москва?

— Да погоди! Куда подевались мои фото? Хм... Ты пока запись выключи перед серьезным разговором.

— Да выключил! Два раза!

— И камеры сними.

Леха сгреб, почти оборвал с себя репортерскую сбрую, и упихал в сумку.

— Девица была очень непростая, нам с тобой до нее как до Луны, — бормотал Лоренцо, копаясь в планшете. — Мы — кто, мы — вербованные, а она из тех, кого готовят для специальных операций со школы. У нее было удостоверение ООН, какого-то уполномоченного по делам каких-то детей. Но я полагаю, она тут разнюхивала обстановку для АТР. И все местные так подумали. И как мы видим, АТР приперлось-таки, что подтверждает нашу правоту.

— Я заметил, в Абудже любят все мифологизировать и легендировать, — вяло буркнул Леха.

— Правда? Ну подумай, как это еще объяснить без волшебства и потусторонних сил. Во-первых, белая красотка лет двадцати, совершенная пусечка, туристочка с рюкзачком, добралась до Абуджи в одиночку. Явилась, как хозяйка, которой тут бояться нечего. А она и правда не боялась. У нее власть над мужиками гипнотическая, посмотрит на бандита — и тот ей друг до гроба... Да куда я засунул картинки, порка мадонна!.. Во-вторых, она слишком много знала про варзону и слишком близко к ней ходила. А если верить нашим болтунам, и в саму зону. Ну, это байки и отмазки, конечно, она просто так ловко стряхивала «хвосты» в горелых кварталах...

— И ее конечно спросили, зачем ей зона.

— А она и не скрывала. Выясняла, не стреляют ли роботы по деточкам. Понял, да? Тут все сомнения в ее миссии отпали. Ведь за стрельбу в детей ООН может легитимно отбомбиться по центру, именем мирового сообщества. Раскатать варзону в лепешку, а попутно ухайдакать и пригород, случайно зажечь его хотя бы. Аллес капут, бери Абуджу и реновируй в свое удовольствие! Типичная фишка АТР, когда ему надо решить проблему одним махом. Агентство не стесняется, если деньги на реновацию территории уже потекли в карман, и вдруг что-то мешает работать... Муделе так психанул, что дал команду всех детей запереть по домам, пока ведьма не уберется из города. Она ведь и на него поглядела, хе-хе...

— Ты к чему все это? — спросил Леха, стараясь не думать, не воображать, не фантазировать.

И лучше бы Лоренцо вообще заткнулся.

И встать бы сейчас да уйти.

— Понимаешь, она такая... ну такая... Добрая ведьма-то. Бери да женись. Она в моих услугах не нуждалась, сам за ней бегал, если честно. Ну и говорю однажды: слушай, милая Мона, ты такая замечательная, и я такой замечательный, давай займемся любовью! А она глядит строго и отвечает: «Я многое себе позволяла раньше, но больше не по этому делу. Нашла свое единственное счастье, у меня жених в Москве! Вот кое-какую работу доработаю и к нему поеду...» Ты понял? У девки секс из ушей хлещет! И вдруг — на тебе. Я почему запомнил про Москву — потому что обалдел.

— Хочешь спросить, не знаю ли я ее жениха? — очень скучным голосом поинтересовался Леха. — В Москве двадцать миллионов, половина из них мужчины.

Лоренцо еще повозился с планшетом, заметно помрачнел и отложил его. И задумался, глядя в сторону.

Леха наблюдал, как у фиксера работает мысль. Казалось вот-вот раздастся скрип мозгов, смазанных некачественным алкоголем.

Фиксер, с его недоговорками и прихватками шпиона-любителя страшно надоел Лехе. И бессмысленная правда о событиях в Абудже — что с ней делать, какой от нее толк? — надоела. Офис сумрачный надоел. И палящее солнце за стенами. Уже скоро начнет темнеть — и это тоже надоест.

Потому что жить незачем.

Двадцать семь лет, ни хрена не сделал, ничего не достиг, а когда встретил самую обаятельную и зажигательную девушку на этой планете, и даже вроде бы ей понравился — естественно, упустил. Променял на крокодилий зуб, герой хренов, и комнатушку на Кипре, мелкий клерк.

Был бы настоящий герой — сдох бы. Просто сдох, потому что без нее все пресно. Тьфу, пропасть.

Дайте водки и застрелиться.

— Хочу спросить, нет ли у тебя знакомых из Сан-Эскобара, — наконец произнес Лоренцо, все еще глядя мимо.

— Я тебе сейчас врежу, — пообещал Леха ледяным тоном, понимая, что ведь действительно врежет. — Ты задолбал. Ты осточертел мне, понимаешь? Я устал от тебя и от этого разговора.

— Нет знакомых, так бы и сказал, — Лоренцо пожал плечами. — Жаль. Впереди большие перемены, и людям нашей профессии, работникам информационного бизнеса, не помешают самые разные друзья.

— Фотографии-то где?

— Пропали, — Лоренцо пожал плечами вновь, как-то неуверенно.

Лехина рука сама рванулась к планшету, он с трудом удержал ее.

— Бери, изучай, если не веришь, — фиксер толкнул планшет к нему.

Леха отвернулся.

— У меня было плохое настроение, теперь я испортил его хорошему человеку, — сказал Лоренцо. — Послушай...

Он снова надолго задумался, потупившись. Леха терпеливо ждал.

Внутри было холодно и скучно.

Как всегда, когда вспоминал, девушку по имени Рамона.

Жених у нее в Москве, понимаешь.

Это не могла быть Рамона, не могла, не могла, — твердил он себе. И эхо отвечало: почему нет, почему нет, почему нет.