Тренироваться нам предстояло на улице. Обычно мы занимались физкультурой в зале, а вот для этой борьбы на учениях по выживанию… маловато места даже в просторном помещении.

На нашем острове, благо, было много места. Хотя «нашем» – довольно мерзкое слово, потому что власти у «нас», учеников, было крайне мало, а вернее, совсем не было.

За школой рос небольшой лес, который при желании можно было обойти за пару часов, а спереди, перед воротами в бухту, и располагалась тренировочная площадка, напоминавшая своеобразный стадион. Одевшись, мы вышли из комнат и направились к выходу из здания, петляя по многочисленным коридорам.

Нас нагнал Дрю и понёсся вперёд, сказав, что его брат может ввязаться в драку у стадиона и ему надо это предотвратить. Я кивнул ему вслед, заметив, что через плечо у него, как всегда, была перекинута почтовая сумка. Он всегда носил альбомы, краски, карандаши, да и просто пенал с собой. Будто боялся, что в его жизнь могут вторгнуться.

Что же, Олеан тоже так делал: только с блокнотами и тетрадями, в которых записывал мысли и рассказы, если не было возможности печатать их на ноутбуке. У него был и небольшой скетчбук – насколько я помню, уже изрисованные он складывал в свою тумбочку, отказываясь от предложений Эндрю их сжечь. Говорил, что как-нибудь потом станет пародировать Гоголя. Когда станет совсем плохо.

Впрочем, рисовать он не любил. Или не хотел, чтобы кто-то знал, что любит. Он набрасывал персонажей из своих рассказов, но порою делал и изображения со странными надписями, необычными сочетаниями и каким-то смутным смыслом. Правда, никому не показывал. А если и показывал, то потом вырывал листы, мастерил из них самолетики и пускал из окна в пучину моря.

Иногда я выходил, пытаясь поймать их. И порою это даже удавалось. Конечно, Олеан об этом не знал. Как и было задумано.

Рисунки, выполненные для кого-то, он отдавал сразу же, наказав при этом, чтобы он сам больше никогда их не видел.

В общем, вещи свои он тоже носил с собой. Но не всегда. Иногда тайны и мысли лучше оставить в комнате. В пыльном ящике с другими подобными думами.

Шум отвлёк меня от размышлений, которые крутились в мозгу, пока я смотрел в спину убегающему спасать брата Эндрю. Я повернул голову и недоуменно уставился на Олеана, который врезался в стену.

Он шикнул, матерясь себе под нос. Кажется, он ушиб руку.

Врезаться в стену. Серьёзно?

Я подавил желание закатить глаза.

– Слушай, я же вижу, что ты чем-то обеспокоен. Кто убил тебя вчера?

Он уставился на меня полным сначала недоумения, потом – раздражения взглядом. И посмотрел в сторону.

Я был рад, что он не смотрит в глаза. Это отвлекает людей.

– Это тебя не касается.

– Не говори мне, что это было в седьмой раз.

Он горько усмехнулся. Это вызывало беспокойство.

– Нет. Нет, не беспокойся. Я уже прошёл службу у Сов.

А вот это стало неожиданностью. Мир замер на секунду, лишь секунду, но время оттаяло почти сразу, как я открыл рот:

– Ого. Я не думал, что они кого-то отпускают после того, как окажешься слишком мёртвым.

Олеан погладил стену рукой. Я давно заметил, что ему нравится прикасаться к гладким поверхностям, таким как листы тетрадей и книг, ровные стены, деревянные столы. Его пальцы словно умели читать мысли этих немыслящих вещей.

Впрочем, книги, скорее всего, умели мыслить. И ещё как.

Мне, как стороннику науки, было чуждо такое. Но я старался понять Олеана. Жаль, что он этого не позволял.

Он отошёл от стены и явно попытался идти ровнее, стараясь больше в стены не врезаться и не подходить к углам слишком близко.

– Нет, они отпускают тех, кто отслужит своё или выполнит чертовски опасное задание. – Олеан улыбался. Ведь он всегда улыбался, говоря страшные вещи. – Даже для бессмертного.

Дальше я спрашивать не стал. Мне не хотелось чувствовать себя героем какого-нибудь приключенческого романа для подростков, где главный персонаж задаёт кучу раздражающих всех вопросов, для того чтобы читатель понял суть незнакомого для него мира. Впрочем, в жизни, задавая вопросы и получая ответы, едва ли мы лучше понимаем мир.

Дальше мы шли до главных дверей молча. На выходе они отворились, стоило ввести дневной пароль, который менялся на ночь – и мы вышли. День стоял чудесный – даже слишком омерзительно чудесный. Олеан разделял моё недовольство ясной погодой.

Он болезненно сморщился и спрятался мне за спину.

– Чёртово солнце! Не переношу.

Я понимающе кивнул.

– У тебя снова будут ожоги. Надо было взять зонтик.

– Да будто он больно пригодится на тренировке.

Я пожал плечами. Тут он был прав – в бою зонтик свободной рукой особо не подержишь. Потому что руки нужны были обе. Ещё помогал солнцезащитный крем, но Олеан, вероятно, забыл про него.