Они с матерью жили довольно скромно, и он очень нетерпимо относился к людям, получавшим жизненные привилегии, не заслужив их. Он ненавидел халявщиков, продажных женщин и мажоров. Вот почему его дружба с Артёмом с самого начала меня так удивляла.

— Значит, тебе деньги нужны, а мне нет? Типа вы хозяева жизни, а мы так, быдло? — он резко забрал у Артёма свою сигарету, но курить не стал, а поднялся и отшвырнул её Максу под ноги. — Типа вам всё можно, а у нас нет и не может быть никаких желаний?

— И какие же у тебя желания? — Артём тоже встал, выпрямился и, дерзко задрав подбородок, смотрел на него с высоты своего роста. Одна его бровь приподнялась, и Тифон мог отправить его «отдыхать» только за одно такое выражение лица.

— Или все твои желания — только то, что можно купить за деньги? Деньги, вещи, жратва и секс. Заметь, я ничего не говорил про быдло, ты сам это сказал.

Стерпеть такой прессинг Трифонов, естественно, не мог, но лишь несильно пихнул Артёма ладонью в грудь. Тот сделал шаг назад, но остался стоять, поглядывая на Тифона с тем же высокомерием. Его тоже явно что-то зацепило.

Я посмотрел на совершенно спокойного Макса и решил тоже не переживать. В конце концов, моим другом был Тифон, а за него заступаться не требовалось.

— Каждый должен получать то, что заслужил, — Тифон достал новую сигарету. — Таков закон справедливости. А родиться на всём готовом — это паразитизм.

— Неужели? — Артём развернулся к Дятлу. — Вот, как ты думаешь, Ванька не хотел бы родиться крепким, мышцастым пацаном с шеей, на которую можно бить шикарные татухи?

— Хотел бы, конечно, — энергично закивал Дятел.

— Видишь, значит, кто-то и тобой хотел бы быть с рождения, хоть ты сам этого и не заслужил, но отлично пользуешься своей генетикой, не испытывая ни грамма стыда.

— Это я не заслужил? — Тифон распалился ещё больше. — Да я в спортзале с пятого класса живу. Просто потому что уже тогда знал, что если себя не сделаю, то помощи и халявы ждать не от кого. И думаешь, это легко? Тысячу раз хотел бросить, но не бросил.

— Упрямство и агрессия — это тоже у тебя с рождения. Наследственность. Так что хвастаться особо нечем. Ты не сделал ничего, что не заложено было в тебе изначально.

— Мой отец — безвольный доход и алкаш. И я тоже мог стать таким, но не стал.

— Изучение твоего генеалогического древа в мои планы не входит, — Артём поморщился. — Просто расширь чуток сознание. Тебе в жизни это пригодится. Хоть с деньгами, хоть без.

— Будем считать, что я твоего дерьма не слышал, — Трифонов убийственно смотрел на него исподлобья. — Ты специально нарываешься, а я на такое не покупаюсь. Хоть и быдло.

Затем он поднял кувалду и с гневным лицом направился к куче.

— Эй, а хочешь… я тебе…, — но договорить Артём не успел, потому что Макс с силой толкнул его сзади в плечо.

— Заканчивай.

Артём развернулся, обошёл его и, перепрыгнув через кустарник, почесал ко второму корпусу.

— Что это было? — удивился я.

— Забейте, — сказал Макс. — Тёму частенько несёт. Ща успокоится и сам придёт мириться.

— Что он собирался сказать?

— Ничего хорошего. Точно бы в рыло получил.

— Скажи.

— Денег собирался ему предложить.

— За так?

— Нет, но даже думать не хочу, за что. Обычно это что-то унизительное.

— Точно получил бы, — согласился я.

— Мне кажется, они оба неправы. О человеке нельзя судить по тому, как он выглядит, какие у него родители, сколько денег или мышц. Даже по словам нельзя судить. Человек — это только то, что он думает и что делает. Сам по себе. Не его статус или вера, а поступки. Какой смысл в том, что они ссорятся из-за стереотипных шаблонов? Я вот тоже могу их обоих не любить, потому что я не сильный и не богатый, потому что я умнее, лучше воспитан и считаюсь с чужим мнением. Но я знаю, что Андрей хороший человек. Он отличный друг и всегда поступает по-честному. И Артём мне нравится — он много помогает нам, хотя и не обязан этого делать. Он никогда не хвастается деньгами и отказался от своей доли за работу. Андрей должен это ценить, — выступил вдруг Дятел.

— Ну, чего ты нервничаешь? — смешно, что он так разволновался из-за чужой ссоры. — Обычные пацанские разборки.

— Это не просто разборки. Все самые страшные конфликты начинаются с неприятия чужого мнения и насаждения собственных, зачастую ошибочных, взглядов.

— Не, — равнодушно отмахнулся от его пламенных речей Макс. — Все самые гнилые конфликты начинаются из-за баб.

— Раз так, — Дятел горделиво встряхнул кудряшками. — Тогда я тоже не пойду с вами на свидание.

— Что ж отлично. Нам больше достанется, — не удержавшись, ответил я, и мы с Максом, переглянувшись, громко заржали.