— Я готова! — Лайла была одета в походный костюм, и сейчас пыталась приточить шпагу, — лошадь оседлана, еда и дополнительная одежда уже навьючены.

— Хорошо, идём во двор. Во время путешествия будь предельно осторожна, боюсь, что охота открыта на всех нас и враг с удовольствием свернёт шею и тебе и мне, при первом же удобном моменте. Прошу тебя, считай, что ты находишься в стане врага всё время, даже если уверена на сто процентов, что тебе ничего не угрожает.

По дороге Витольд протянул Лайле сделанный им только что артефакт:

— Держи, это татуировка, надёжно экранирована внутри, амулет также немного отражает магию, но притягивает летящие предметы, открыть его невозможно, можно только разломать. Сделать это будет не очень просто, но гномы легко совладают, они всё–таки непревзойдённые мастера артефактной магии.

— Ух ты, какой он красивый! — Лайла тут же надела амулет на шею, поцеловала наставника и лихо вскочила на лошадь. Мгновение и Витольд открыл телепорт, а волшебница с места пришпорила лошадь и впрыгнула в его врата.

«Эх, мне бы так!» — подумала Лайла, — «Запросто открыть телепорт за тридевять земель, да ещё и такого размера, чтобы лошадь прошла!»

Закрыв портал, Витольд поплёлся в библиотеку. Хотя на душе было неспокойно, но предаваться долгим размышлениям и тревогам было не время. Магу тоже предстояло приготовиться, и задача его казалась намного сложнее. С гномами было всё более или менее понятно, они с людьми хотя и вели себя довольно отчуждённо и подчёркнуто независимо, но никогда в открытую не воевали. Наоборот, достаточно успешно торговали к взаимной выгоде. Насколько понимал Витольд политическую ситуацию, никакие конфликты с Фионой гномам не нужны, и помощь они Лайле окажут, никуда не денутся. А если и не окажут, то в любом случае конфликт с Великим Скиртом весьма маловероятен, и Лайла в худшем случае просто вернётся ни с чем.

«Что тоже будет показательно!» — хмыкнул про себя архимаг.

Эльфы же ни с кем не контактировали со времён эльфийских войн. По мирному договору стороны обязались не телепортироваться непосредственно во владения друг друга, а проникать на чужую территорию разрешалось только с приглашения сторон. Нарушение считалось автоматически преступлением, и преступник карался смертью. Был пункт и о том, что систематические нарушения могут являться и поводом для новой войны. Хорошо конечно, что они тогда договорились, но как теперь получить приглашение? Получалось, что надо было переть пешком более ста вёрст через Шимурхунский лес до ближайшего поселения эльфов и там уже просить об аудиенции. Лесной народ славился иррациональностью мышления, и задача переговоров с ними была чрезвычайно трудной. За последние много сотен лет ни одного эльфа за пределами их владений никто не видел.

Витольд с тоской посмотрел на останки Альендо: придётся тянуть с собой огромный тюк с телом. Маг начал оплетать его коконом, предстояла долгая работа. Только за полночь, наконец, тело было упаковано в относительно компактный свёрток. Он практически полностью останавливал время внутри, что обеспечивало неплохую защиту содержимого и от магических преобразований и от банального протухания. Перед дорогой надо было обязательно поспать, последний раз мастер уже и не помнил, когда спал. Сон не являлся для мага такого уровня столь необходимым, но уже давно Витольд заметил, что в не выспавшемся состоянии ему гораздо труднее колдовать, а расход маны существенно возрастает. Отдав слугам все распоряжения по поводу провизии, коня и оружия, он провалился в сон.

Кира ещё раз с отвращением посмотрела на подаренную куклу.

«Подружки, наверное, помирают от зависти» — подумала девочка, — «такую игрушку на десятилетие ещё никто из подружек в селении не получал».

От этих мыслей легче не становилось:

«Такие глупые взрослые никогда ничего не понимают!» — Кира забросила куклу в дальний угол своей комнаты, в котором уже пылились ещё пара кукол и узел платьев.

В свои десять лет она абсолютно точно знала, что никаких кукол, платьев и побрякушек ей совершенно не надо. Слова родителей, ежедневно вдалбливающих ей, что надо готовиться к замужеству, чтобы стать достойной женой какого–нибудь уважаемого кайлага, она пропускала мимо ушей. Уже в таком возрасте Кира твёрдо решила, что никакого замужества, детей, пелёнок и возни по дому у неё быть не может. Себя она представляла исключительно в роли воительницы.

Родители Киры были зажиточными кайлагами — рыбаками Вечернего острова, самого южного в Арзонском архипелаге. Отец был поселковым старостой, всеми уважаемым, наиболее опытным и удачливым рыбаком селения. Его знали на всём острове и даже соседних островах. Семья была весьма зажиточна, по островным меркам естественно, и нуждалась… лишь во вразумлении старшей дочери. Непонятно, в кого пошла Кира, но ребёнок совершенно не поддавался никакому воспитанию. И сам староста, и соседи только головой качали, наблюдая как дитя вместо игры в «дочки–матери» или возни с куклами, бегает по двору с самодельным мечом, стреляет из лука и задирает старших мальчишек.

Никаким воспитательным мероприятиям дочка не поддавалась. Ни на уговоры, ни силой… Подруги от неё разбегались, как от чумной. Опыт игры с Кирой у них был, причём обе стороны его оценивали исключительно негативно: Кире претила изнеженность сверстниц и их «глупые» игры, остальные участницы имели гораздо более обоснованные претензии к Кире в виде подбитых глаз, порванных платьев и покалеченных кукол. Впрочем, даже мальчишки чуть постарше «этой мегеры» тоже опасались, хотя и принимали в свои игры с охотой.