— Где?

— Пить надо меньше, тогда и будете знать где! — злорадно отрезала Настя, — этот герой вам всё сам потом расскажет!

— Ну и ладно! — Олег положил трубку, и бросил Васе: — невестка, или как она там мне приходится, совсем невыносимая стала…

— Может беременная?

— Ага, хронически, последние полтора года, — хмыкнул Олег.

Ещё раз хлебнув на кухне кваса, и повалившись на диван, он включил телевизор. Заспанная Вика принесла сделанный наспех растворимый кофе. Голова у Олега болела совершенно невыносимо, казалось ещё немного, и она просто расколется. Каждое движение отдавалось невыносимой болью, и только мелкие глотки кофе давали незначительное облегчение. По телевизору передавали утренние новости, точнее телек был включен уже под завершение выпуска. Перед прогнозом погоды и спортом, как новое веяние на «волне перестройки», теперь появлялись и курьёзные случаи, заметно оживлявшие традиционные «вести с полей». Олег всегда с удовольствием ждал этой минуты, ибо до того момента, когда жёлтая пресса захлестнёт СССР, оставалось ещё два–три года, о чём, естественно они совершенно не могли знать. Сегодня, как курьёз рассказали, что внезапное появление абсолютно голого человека на Манхэттене парализовало движение на Бруклинском мосту на несколько часов. Показали и самого виноватого, крупным планом: от его лица Васе стало не по себе, с экрана телевизора на него смотрело его собственное лицо с Керданы, точнее — Витольда де Льеро.

Вася так и сидел с открытым ртом, обдумывая эту информацию. Впрочем, на его ступор никто не обратил внимания. Вика пропала в ванной, а Олег сидел, тупо уставившись в телевизор, и практически не вникая в суть ни очередных побед советского хоккея, ни прогноза погоды. Последний был, признаться, обычно совершенно бесполезен: метеорология основана на трёх основных вопросах: «что?», «где?», и «когда?». Главной же бедой этой науки всегда было то, что со стопроцентной гарантией гидрометеоцентр давал ответ лишь на два любых вопроса из этих трёх, третий всегда оставался величиной более чем случайной. Прямо как в квантово–механическом принципе Гейзенберга, не позволяющем точно определить импульс и координаты частицы, в метеорологии совершенно отчётливо выполнялась подобная закономерность. Отношение к погоде у жителей СССР в условиях информационной депривации [4] было чем–то сродни интересу к букмейкерским ставкам или биржевым новостям в более интенсивно загнивающих странах.

Пропустив мимо ушей «местами кратковременные осадки», Вася вовсю наслаждался утренним кофе, как, внезапно, события в собственной квартире его друга и родственника вдруг получили продолжение. Олегу было совсем плохо, откинувшись на диване, он мутным взором смотрел на «ящик», почти не улавливая суть передаваемого. Телевизор создавал звуковой фон, обладающий каким–то гипнотически успокаивающим действием с выраженным отупляющим компонентом, который сейчас был как нельзя кстати. Однако через несколько минут паттерн создаваемого шума существенно изменился, и далеко не в лучшую сторону: после окончания новостей включили какую–то муть про очередное решение пленума ЦК КПСС, где с докладом выступал Горбачёв. Его Олег персонально недолюбливал за дурацкую антиалкогольную программу, всеобщие талоны и окончательно исчезнувшую колбасу с прилавков магазинов.

Когда Михаил Сергеевич под «громкие и продолжительные аплодисменты, переходящие в овации» стал углубляться в суть антиалкогольной программы, у Олега в мозгу предохранительный клапан сорвало. Он бросился к шкафу, достал охотничье ружьё и навскидку выстрелил генсеку в родимое пятно на лысине. Как оказалось, — попал! В последствии он говорил, что считал ружьё незаряженным, но суть оставалась: маленькая дырочка в импортном «Sony» [5] , окруженном паутинками трещин, позволяли считать чудо японской инженерной мысли не подлежащим ремонту. Телевизор был привезен отцом Олега из заграничной командировки и являлся предметом гордости и почитания семьи. Назревал неприятный разговор и Вася ретировался, не желая участвовать в семейных разборках.

Проходя по сонному ещё городу, он думал об увиденном им на Манхэттене Витольда де Льеро. Ничего умного по этому факту он придумать так и не смог, хотя и чувствовал, что ему очень хочется увидеться с этим человеком. Витольд был единственным, кто в состоянии объяснить ему суть тех магических способностей, которыми он постепенно овладевал. Эта особенность Васиного организма интересовала его всё больше и больше. Автоматически протопав более двух десятков кварталов, Вася решил всё–таки зайти к Мише и узнать, что там с ним приключилось, заодно надо было попить нормальный кофе, которого хотелось просто смертельно. Выпитый растворимый кофе был не в счёт.

Подъехав на троллейбусе несколько остановок, Вася направился к Мише. Там его встретил просто божественный аромат только что смолотого и сваренного кофе, яичница с помидорами и изумительные гренки. Настя славилась своими кухонными талантами, а Миша был признанным и непревзойдённым мастером по части варки кофе. Напиток оказался изумительным и имел привкус чего–то заморского и очень дефицитного:

— И что ты в него добавляешь?

— Кардамон и мускатный орех.

— Надо же, и где только берёшь! Я такие слова исключительно в зарубежных романах встречал.

— Ну… кардамон не проблема купить у грузинов на благбазе [6] , а вот с мускатным орехом действительно сложно. Но мне несколько штук привезла мать друга, из турпоездки в Индию, кстати, говорят, что мускатный орех ядовит, — от такого замечания Вася поперхнулся, — да ты не переживай, он в больших количествах ядовит, а в кофе его всего пара крупинок.

— Ладно, рассказывай, где ты потерялся?

— Да уж, вы меня перепугали до смерти!

— Как это? — удивился Вася, — мы тебя ж до квартиры довели!

— Ага, а я очнулся и оказался заперт, как выяснилось потом, между наружной и внутренней входными дверями. Ноги–руки затекли, не могу понять: где верх, а где низ, темно, душно, тесно. Руками пытаюсь ощупать — всюду дерево. Решил что всё, похоронили заживо. Голова раскалывается, и боюсь даже пошевелиться. Уж и не знаю, что со мной было бы, если бы не услышал как Настя ругается по телефону с Олегом. Только тогда дошло, где я.

— А у нас тоже весело было, Олег застрелил Горбачёва из своего охотничьего ружья, теперь у него телевизор с дырой вместо экрана и небольшая семейная война на почве любви к генеральному секретарю. Он, говорит, думал, что ружьё не заряжено, а как оно на самом деле было он, наверное, и сам уже не помнит с похмелья.