Правда, нельзя было сказать, чтобы он не был доволен «экспедицией»: он видел цепи снеговых гор, змейкой извивающихся на голубом горизонте; он видел неподвижно застывших в воздухе орлов; он проезжал мимо мест, где не так давно было поднято меньшевистское восстание, о котором еще говорили памятники в виде полуразрушенных зданий. А главное, он видел родной ему по языку народ, совершенно оторванный от современности, живущий в темноте и невежестве. Все это было, конечно, интересно. Но для полноты впечатления ему чего-то не хватало.

В селении, в котором путники заночевали, задерживаться они не хотели. Утром было решено выехать дальше. Впереди предстоял опасный переезд, предстояло пройти одну тропу, известную под названием «бандитской тропы».

— Недобрый путь вы выбрали, — говорил, провожая своих случайных гостей, хозяин хевсур. — Много крови там пролито. Пожалейте свою. Выберите другую дорогу.

Но намеченный путь был самым близким. Дорога вьется по дну узкого ущелья, стиснутого высокими горами. В боковых расселинах видны развалины когда-то неприступных крепостей и башен. Скалистые склоны годы, лишь видна зелень мха, да кое-где вылезают одинокие чахлые кусты.

Но вот дорога меняется. Путь, расширяется, горы отходят. Где-то спрятанное солнце ласково бросает свое тепло. Изменился суровый ландшафт природы. Опасность уже как будто ушла. Напряжение путников начинает ослабевать. У Шалико проступает разочарование.

— Чего же это он нас бандитами пугал! — недовольно брюзжит он.

— Не зря пугал, — говорит Михо Баришвили, — я и без него знаю, что место проклятое…

Вдруг за поворотом дороги выросли три фигуры. Мелькнули рыжие папахи, блеснули винтовки, и высокие гибкие фигуры какими-то длинными прыжками исчезли в кустах.

— Ну, вот и бандиты! — не совсем ровным голосом бросает Михо, приостанавливая лошадь.

У Шалико сердце замирает не то от радости, не то от страха.

Место, по сравнению с только что пройденным, почти открытое. С одной стороны ряд не очень густого кустарника, за которым спрятались бандиты, с другой — груда наваленных камней и за них без всякой команды, спешившись, залегла «экспедиция».

Камни — защита надежнее, чем кусты. Но силы неприятеля неизвестны. Лошади оставлены поодаль и ищут корма. Вот одна из них направилась к кустам, за которыми залег враг. Навстречу ей из-за кустов выползли двое в лохматых рыжих папахах.

Баришвили быстро перекидывает винтовку и стреляет раз, два, стреляет три раза. Один из бандитов сначала присел, потом скорчился и упал. Другой, пригнув голову в лохматой шапке, быстро побежал в сторону ущелья.

Шалико держит свою винтовку наготове, но не знает, что с ней делать. Михо и Серго, точно боясь потерять время, быстро, будто стараясь перегнать один другого, выпускают пять-десять выстрелов в зловещие кусты. И юноша видит, как оттуда, сделавшись сразу маленькими, бегут в направлении к ущелью еще четыре человека в одинаковых рыжих папахах. Шалико прицеливается и стреляет, и ему делаемся как-то сразу весело: ведь это то самое, что так не хватало ему для полноты впечатления.

Через несколько дней, выполнив намеченный путь, «экспедиция» вернулась в большой пыльный город. Солнце клонилось к западу, и его все еще горячие лучи лизали прощальным поцелуем вершины окрестных гор. Путники, немного усталые, сильно загорелые, проезжали по большому шумному проспекту и, после тишины и безлюдия гор, с удовольствием разглядывали нарядную многоголосую толпу.

— Ну, что, кацо, доволен ли ты поездкой? — спрашивает Серго своего юного спутника.

— Конечно, очень доволен, — почти механически отвечает тот, мысленно сравнивая шумную знакомую улицу с дикими и нетронутыми человеком видами природы и некультурным населением, оставшимся уже позади.

— Вот и хорошо! А чтобы поездка наша не прошла для тебя бесследно, ты на следующем занятии кружка, вместо нашей очередной беседы, сделаешь товарищам доклад о нашей экспедиции.

— Товарищ Серго! — уже не механически отзывается юноша. — Зачем? Ну, что я смогу? Какой там доклад!

— Не отвиливай, кацо! Придется немного подумать, поработать… Я тебе, конечно, помогу. Не бойся!

Шалико сразу стало легче. Он уже себя представил в центре внимания кружка, делающим доклад о поездке. Но что он скажет?

— Товарищ Серго! но о чем же, собственно, будет мой доклад?

— Как о чем?.. О Хевсуретии… О местоположении ее, о населении, об экономическом положении, о бытовых условиях… Мы с тобой вместе разработаем план доклада, а ты по нем, на основании уже полученных впечатлений, расскажешь товарищам о том, что видел.

В коридоре редакции на небольшом клочке бумаги, но крупными, четкими буквами было написано, что сегодня, в 8 час. вечера, в помещении кружка политграмоты тов. Шалико Кучаидзе будет сделан доклад о поездке его в Хевсуретию. Вход свободный.