— Как твои бойцы? — спросил Аргеной.

— Испытываю их, — ответил Лейст. — Хочу посмотреть, что они из себя представляют, чтобы понять, чему я могу их научить.

— Не зацикливайся на этом, — поморщился Аргеной. — Учить их — не твоя основная обязанность. Ты должен научиться управлять ими. Потому что с ними тебе придется лететь на Чаппел и ликвидировать завод.

Лейст подумал, что ослышался.

— С этими пацанами? Диверсионная операция?! Но…

— Лейст… Если пятеро гинопосских пацанов не сумеют перебить охрану какого-то там завода, то я — не главнокомандующий Гинопоса, а хозяйка борделя. К тому же Ирцарио возьмет более опытных бойцов, не беспокойся. Закрыли эту тему. Сегодня вечером ты свободен?

Лейст мотнул головой — не в знак отрицания, нет, он пытался прийти в себя, понять, что не ослышался.

— Простите… Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать.

— Я хочу, чтобы ты пришел ко мне на ужин. Такое приглашение — знак высочайшего расположения с моей стороны. Это поднимет твой авторитет среди гинопосцев и сделает более понятным твоё грядущее повышение.

Лейст молча смотрел в непроницаемые глаза Аргеноя.

— Я не хозяйка борделя, Лейст. Когда я спрашиваю, свободен ли ты, я не даю тебе повод вежливо отказать, я лишь интересуюсь, какие твои обязанности мне придется переложить на другого, чтобы ты пришел ко мне на ужин.

— Я собирался погонять парней в зале и в тире, но… — Лейст развел руками.

Аргеной улыбнулся ему, кивнул, вставая из-за стола.

— Ровно в семь. Форма одежды — повседневная.

Здравый смысл требовал пропустить Аргеноя с секретарем вперед, но те замедлили шаг, когда Лейст остановился. Он чувствовал себя заключенным, которому вот-вот выстрелят в затылок.

— Что, я прошел какую-то важную проверку? — спросил он, чтобы хоть немного разрядить обстановку.

— Может, и так, — сказал Аргеной. — А может, я веду какую-то свою игру, в которой ты — пешка, и знать о том, для чего я тебя двигаю в ферзи, тебе не нужно. Задумаешься, когда научишься пересекать доску из конца в конец одним прыжком.

Дверь открылась перед Лейстом, и в коридоре он с удивлением увидел пятерых своих бойцов. Они вытянулись по стойке смирно перед командиром, и один из них протянул Лейсту нечто, завернутое в оберточную бумагу.

— Капрал Лейст, разрешите доложить, ваше приказание выполнено! — протараторил парень.

Он тут же изменился в лице, увидев за спиной командира человека, чьи портреты и голографические изображения украшали все учебные помещения на малых кораблях. Замер, не зная, как ему — жалкой песчинке под ногами главнокомандующего — следует себя вести.

— Вольно, — спас его от затруднения Лейст. — Давно тут?

— Двадцать шесть минут, капрал Лейст!

— Молодцы. Возвращайтесь к расписанию, вам на браслеты должна была упасть вся необходимая информация.

— Так точно!

Пятеро бойцов выбежали из коридора.

— Недурно, — отметил Аргеной. — Что в пакете?

— Нож, — коротко сказал Лейст, сжав хрустящий сверток.

Аргеной продолжал смотреть, и Лейст развернул бумагу, показал главнокомандующему стандартный гинопосский боевой нож.

Потеряв интерес, Аргеной удалился, а вот Сонлер, следуя за своим отцом и начальником, обернулся. Взгляд его был странным. И Лейст до сих пор не мог понять, как относиться к кастрату. Ирцарио над ним глумился, но он был на особом положении. А Лейст был единственным капралом, вхожим к самому Аргеною, поэтому брать пример было не с кого.

Лейст бесцветно улыбнулся Сонлеру, и тот ушел. Двинулся к монорельсу и Лейст.

Только закрывшись в своей крохотной каютке, он взялся за нож, который в первый же миг удивил неправильной балансировкой.

Лейст ощупал рукоятку, обнаружил, что навершие проворачивается. Открутил его и обнаружил, что рукоятка полая. Внутри нее, четко вписываясь в выдолбленное гнездышко, лежала крохотная пробирка с темно-красной жидкостью.

Похожей на кровь.

Приходить в себя было тяжело, словно после инъекции транквилизатора. Мысли в голове недовольно ворочались, гудели, будто сонные пчелы. Одна из них оказалась назойливей других. Она упрямо лезла вперед, обращала на себя внимание, и Елари «посмотрела» на нее. Мысль немедленно развернулась в картинку-воспоминание.

Темнота. Лучи фонариков. Голоса. Грохот… Надо куда-то бежать… Как хорошо, что все это уже позади, что теперь можно никуда не бежать, а просто плыть, плыть, покачиваясь на черных волнах.

Но жизнь не собиралась просто так оставить Елари. Она ворвалась в ее уши чужими голосами. Говорили довольно далеко, как будто даже за стенкой, но звуки так и долбили по мозгам. Елари не сразу начала понимать слова, сначала только прислушивалась к звукам.

— …ходить? — спрашивал голос Надин.

— Ходить? — Незнакомый, мужской голос. — Я вас умоляю. После таких повреждений скажите спасибо, если она хотя бы руками и головой сможет двигать. Все, что я могу, — это прописать обезболивающие. Ну, ты поняла: те, что в больничке не пропишут. Могу прописать побольше, чтобы девочка уплыла в прекрасную страну Дримландию навсегда. Но это будет стоить, Надин. Ты знаешь, хоть я тебя и люблю…