Понуро брела по снежной дорожке, изо всех сил сдерживая слезы. Даже вышла на пару остановок раньше, опасаясь расплакаться прямо в автобусе. Было так паршиво… Внутри все рвалось на части, бросая меня в водоворот сильных эмоций.

Не выдержала. Снегопад удачно замаскировал первые слезы.

Водитель черной кошки заприметил одинокую жертву. Он припарковал машину, перешел дорогу и предстал прямо передо мной, вызвав очевидный злой вопрос.

– Да сколько можно! На мне что маячок висит?

Его только мне и не хватало! Чувство самосохранения у человека напрочь отсутствует!!! Тем более сейчас, когда я в таком, не самом дружелюбном, настроении.

– Нет... – он остался стоять прямо передо мной, не давая возможности пройти дальше. – Поговорим?

– Опять все сначала! – просверлила его взглядом, а он даже не шелохнулся. Раньше это качество мне нравилось, а сейчас стало безумно раздражать.

– Я совершенно перестал тебя понимать. Это что вчера такое было?

Только не сейчас! Разговаривать «по душам» я была не в состоянии и, поэтому, решилась на резкие активные действия: направилась прямо на него, наивно надеясь, что Миша все же уступит узенькую протоптанную тропинку, и мне не придется его толкать или тонуть в сугробах, пытаясь обогнуть эту махину.

Шаг, два, три… Он отступил, но в последний момент, наверное, передумал и выставил свою руку вперед, пытаясь взять меня за локоть и тем самым остановить.

Снег неудачно припорошил лед. От неожиданного маневра, я, естественно, дернулась, поскользнулась, и тело в свободном падении устремилось вниз. За долю секунды успела лишь подставить ладонь, чтобы спасти лицо от опасного соприкосновения с обшарпанным краем скамейки, но потерявший вместе со мной равновесие Михаил, накрыл меня сверху, не оставляя никаких шансов на безболезненное мягкое приземление.

Глухой удар. Что-то хрустнуло. Я искренне надеялась, что поддалась скамейка, а не мое тело.

– Прости, пожалуйста, – откуда-то издалека послышались слова. – Ты в порядке?

Миша аккуратно приподнял меня и усадил на это треклятое деревянное создание.

В голове шумело, картинка существенно расфокусировалась, рисуя перед глазами яркие малиновые круги…

Мужчина аккуратно убрал волосы с моего лица.

– Черт!

На скуле красовалась глубокая царапина, от которой вниз устремился кровавый ручеек, перемешанный со снегом.

– Не могу пошевелить рукой, – слова давались мне с трудом.

– Черт!!!

Было видно, как он испугался. Хотел притянуть к себе, но вовремя сообразил, что лучше меня сейчас не трогать, и силой воли сдержал порыв.

За это, конечно, спасибо, но в остальном дальнейшая перспектива была крайне не радужной.

Миша летел в больницу так, словно я была при смерти и от скорости доставки пациента напрямую зависела моя «забавная» жизнь.

– У тебя грандиозный план – убить меня сегодня? И ты решил во что бы то ни стало воплотить его в жизнь? – поморщилась от новых неприятных ощущений. Шок прошел, и пришла довольно сильная боль. – Что ж, поздравляю, ты очень продвинулся в его воплощении. Осталось совсем чуть-чуть.

Болела рука. Саднила скула. А душа ныла просто нестерпимо… И рядом сидел тот, на кого мог обрушиться весь мой гнев, совершенно не тревожа мою совесть, которая после вчерашнего «концертного» инцидента пыталась пару раз с утра подать голос, правда была задушена счастливыми мечтами о другом. И как оказалось – напрасно.

– Прости, малыш, – он снизил скорость.

Я пропустила старое обращение мимо ушей, лишь слегка повела головой, словно отмахиваясь от надоедливой мухи. Коснулась пальцами лица, посмотрела на кровавые отпечатки, размазывая их по ладони и усмехнулась сама себе. Если бы в этот момент было не так больно, то я бы рассмеялась, вызывая сомнения на предмет своей вменяемости.

Вот тебе и добрые знаки на всем пути!

 *

Михаил.

Врач очень долго и внимательно изучал снимок, вертел его в разные стороны и, наконец, диагностировал: закрытый перелом.

Гипс как минимум на месяц. А там будет смотреть по степени образования костного мозоля.

Рану на лице обработали, извлекли все «остатки» шершавой скамейки – швы, слава Богу, не понадобились.

Уже легче.

Сотрясения тоже не было. Слава всем Святым!

Пока с Викой продолжали возиться медсестры, я терпеливо ждал в пустом коридоре. Мы были единственными посетителями травмопункта – прямо счастливчики.

Дверь кабинета наконец-то открылась, и тот самый веселый хирург подошел ко мне.

– Все. Можете забирать свою красавицу. Первые несколько дней пусть принимает вот эти обезболивающие, – он протянул листок. – Иначе, вам совсем не позавидуешь.

Даже не представляешь, доктор, насколько ты близок к истине. Невинная фраза вызвала горькую улыбку. Мне и так совсем не позавидуешь.

Домой возвращались в полнейшей тишине.

После последних слов малышки старался вести максимально аккуратно. Припарковав машину во дворе, вышел, открыл дверь и хотел помочь, протянув руку.