Взгляд упал на конечности. Все трещины медленно затягивались, отваливающаяся пластами кожа отрастала вновь, а пепельно-серый цвет возвращал хоть какие-то оттенки розового.

– Да ну нахер…, – прошептал я и вновь засунул руку в воду.

Послышалось громкое шипение, а кожу неприятно закололо. Я потерпел секунду, две, три, затем вновь вытащил конечность и посмотрел на её состояние.

“Залечивается!”, – едва не запищал я, – “Оно лечит!”

Быстро хватаю коробку с наполнившимися бутыльками, бегом отношу её к мечу, быстро раздеваюсь и туда же скидываю всю одежду. Полетели штаны, рубаха, плащ, ботинки и бессмертные белые трусы.

Всё скинул.

– Ого, ну надо же, – осматриваю себя с разных углов, на какие только способна шея.

Интересный факт – я впервые вижу себя голого в ЭндГейме.

И факт ещё интересней – я чертовски хорош!

Равномерная прокачка ловкости и силы так же равномерно распределила мышечную массу, сделав из меня идеальное строение эндоморфа – компактную, но при этом накаченную и весьма рельефную. Пресс, грудь, ноги, руки, плечи, трапеция – да всё было едва не идеально! Да я о таком только мечтать мог!

Тело Артура весьма худощавое, как подметила Вайолет, а потому и телосложению Валира я радуюсь как ребёнок долгожданному подарку.

Ну, и естественно, взгляд не мог не зацепиться за личную сокровищницу – пах. Там тоже всё было хорошо. Как и предрекал Гнев. Здесь он не солгал.

Единственное, на что я мог бы пожаловаться – чёртовы трещины и отваливающая пепельная кожа. Оно везде!

И когда я говорю везде – это прям везде-везде! Да, сундучок с драгоценностями тоже трещит по швам. Мне даже боязно, что в какой-то момент его потеряю.

Тогда-то, наверное, я и умру ужаснейшей смертью.

– Нде, – корчу морду и подхожу к воде, – Ну ладно, ещё не всё потеряно.

Аккуратно опускаю левую стопу на ступеньку и едва не пищу от резкого покалывания.

“Ты сильный, Авенир, ты мужик! Ты не будешь пищать от такой ерунды!”, – опускаю вторую.

– А-а-а-а, – я пищу, начинаю топать ножками и дрыгаться.

Щекотно, больно и в целом неприятно!

– Вхух. Дальше, – успокаиваюсь спустя полминуты и спускаюсь на вторую ступеньку, – А-а-а-а-а-а-а-а-а.

И таким образом я пять минут опускался всё глубже и глубже, пока не дошёл до паха.

– О боже, только не это, – хотелось реветь, – И раз, и два, и раз, и… – резко падаю на колени, – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а ну нормально. Ожидал худшего.

Чем дольше часть тела находится в воде, тем меньше ощущается покалывание и щекотка. Видимо, целебный эффект достигает предела.

“Эй, Похоть, с тобой же ничего не случится?”, – опускаю голову и смотрю на торчащий из груди синий кристалл, – “И когда ты успела такой огромной стать?!”

“Нет, ничего не случится. А огромным всё становится от возбуждения! Как перед тобой устоять?”, – она начала поглаживаться себя по талии, – “Ну, а на самом деле, кристалл чуть увеличивается от инкрустации в тело”

“Надеюсь его нельзя просто вырвать”, – в последний раз смотрю на грудь с разрастающимися синими венами и резко опускаюсь по шею в воду.

– У-а-у-у-а-у-у-а-у-у-а-у-у-а-у-у-а-у-у-а-у-у-а-у-у-а-у-у-а-у нармана.

Уже привыкаю к этому чувству.

Жду пару минут и окончательно погружаюсь под воду, задерживая дыхание и пытаясь пробыть там как можно дольше.

Как только воздух кончается, выныриваю наружу и опускаюсь вновь. И так пять раз, пока голову окончательно не перестало щипать, покалывать, разрывать и щекотать.

– Вхух, а теперь? – смотрю на кожу, – Ну другое же дело!

Трещины затянулись, кожа отросла на место, а её цвет хоть и оставался таким же серым, но теперь хоть как-то походил на человека, а не кочегара, искупавшегося в пепле.

– Ну теперь хоть денёк ничего не отвалится. И на том спа…, – замолкаю от неожиданного шороха.

Вдалеке, – где-то возле ресепшена, – послышались тихие и лёгкие шаги, затем распахнутый гобелен и скрип дерева в мужской раздевалке.

“Так и знал”, – я вздыхаю, разворачиваюсь спиной к выходу и сажусь на самую дальнюю ступеньку, притворяясь глухим, слепым и крайне тупым.