В зале находились люди, никогда прежде не виденные Джулианной: несколько десятков, если не сотня рыцарей в белом. Они стояли группами у колонн и у стен, сидели, лениво развалившись на скамьях и на столах, переговаривались, болтали, кричали и жестикулировали, подвергая ежеминутной опасности слуг и оруженосцев, сновавших между ними с кувшинами, наполненными и пустыми. От Маррона не было никакого толку; он не лучше девушек знал, где искать своего хозяина в этой суматохе. Д'Эскриве должен был сам заметить их — но тогда д'Эскриве следовало ожидать их у двери, а до этого он явно не додумался.

Что ж, при дворе Джулианне приходилось попадать и в худшие ситуации, начиная с седьмого года жизни, когда она впервые вошла в зал, полный гостей, разыскивая отца. Теперь же умение осадить не в меру любопытного незнакомца стало её натурой. Расправить плечи, выпрямить спину, идти твёрдой поступью, но не строевым шагом, быть грациозной, любезной и, самое главное, открытой; искать того, кто тебе нужен, и ни в коем случае не скрывать этого, поворачивая не только взгляд, но и голову, и кивать любому, с кем встретишься глазами…

Как, интересно, поведёт себя идущая рядом Элизанда? Наверное, как-нибудь иначе, но тоже вполне пристойно. Например, влезет на стол и позовёт д'Эскриве по имени — не приведи Господи..

Всего два шага среди шумной толпы — и наступила тишина. Про себя Джулианна сравнила их появление с падением камня в медленную глубокую реку; молчание разбегалось по залу, подобно кругам на воде. Или подобно круговому ножу, который резал руки и языки, обрывая любую беседу и заставляя любого рыцаря на мгновение сбиться и растерянно уставиться на гостий.

«Д'Эскриве мог бы и предупредить своих товарищей, — раздражённо подумала Джулианна. — Мог хотя бы сказать о нас нескольким, чтобы слух распространился сам собой…»

Впрочем, молодые люди пришли в себя довольно быстро. Те, кто стоял ближе всех к девушкам, улыбнулись, поклонились, уступили дорогу и жестом предложили пройти; остальные, слишком хорошо воспитанные, чтобы разглядывать их в упор, ограничились взглядами искоса. Умолкший было разговор возобновился, став, однако, спокойнее и тише.

Они дошли до самого центра малого зала; Джулианна уже не вглядывалась в каждое лицо, отчаявшись найти д'Эскриве. Она больше рассматривала колонны и крышу, выгнувшуюся так высоко, что свет факелов не достигал её; про себя девушка подумала, что в любом другом замке этот зал стал бы главным, а не малым. А здесь название было верно; обитателям Рока он наверняка представлялся каморкой, пригодной разве что для детских игр, и за неимением детей отданной молодым людям для развлечений, центром которых стала на сегодня Джулианна.

Подумав так, она отвела взгляд от тёмного и едва различимого свода и обнаружила, что стоит перед огромным камином. Он был размером с замковую дверь; стены потемнели от копоти, но огня внутри не было — слишком уж жаркое выдалось лето. Вместо дров в камине стоял маленький столик, окружённый стульями; в нише висела лампа, а на столе стояло вино и знакомые серебряные кубки. Позади стола стоял Антон д'Эскриве. Он поклонился, поймал взгляд Джулианны и улыбнулся, выпрямляясь.

— Добро пожаловать, мадемуазель Джулианна и мадемуазель Элизанда. — Он поклонился чуть менее глубоко. — Не окажете ли вы мне честь? Я подумал, что вам, наверное, будет приятнее сидеть в стороне от всей этой суеты; мои собратья временами бывают излишне шумливы.

— Сьер Антон! — Её неудовольствие превратилось в смех. — Я прошу у вас прощения. Я уже начала думать, что вы забыли о своём приглашении.

— Ну что вы, мадемуазель! — Он отодвинул стул и усадил Джулианну; Элизанда устроилась напротив, а сам рыцарь — между ними. По его знаку Маррон поспешно наполнил кубки, а потом отступил к стене.

— Где же обещанное… представление, сьер Антон? — Джулианна не сказала слова «менестрель», чтобы не раскрыть Элизанде своего сюрприза.

— По-моему, оно сейчас начнётся, мадемуазель. Прислушайтесь…

На зал вновь опустилось молчание, на этот раз иное. В тишине Джулианна услышала негромкий звон мандолины.

Рыцари вокруг разом зашевелились, рассаживаясь за длинными столами. Джулианна вытянула шею, чтобы через их головы посмотреть туда же, куда все. Да, это был менестрель: бородатый человек средних лет, пёстро одетый, на ходу извлекающий из мандолины мелодичные звуки. Он медленно прошёл между скамьями к освободившемуся у камина пятачку и остановился прямо перед девушками. Джулианна подумала, что д'Эскриве усадил их тут не только для того, чтобы уберечь от шума.