– И у тебя ни разу не возникло желание их увидеть?

– Я их вижу, когда хочу.

Губа подходит к импровизированному столику, который состоит из двух ящиков, на которых лежит потёртый кейс, накрытый газетой. Из карманов извлекает свёртки и начинает выкладывать на стол.

– Сейчас будем обедать.

Рыданов хлопает в ладоши:

– Здорово. Я действительно проголодался, гуляя по воздуху.

– У нас сегодня будет царский обед, – хвастается Губа, – С осетриной.

– Откуда такая роскошь? – Интересуется Рыданов.

– На помойке ресторана «Нева» разжился.

Глушко нервно глотает подступившую слюну.

– Кто не по рыбе, – произносит Губа, – Может поесть отбивную котлету. Правда, её уже кто-то ел, но этот кусок можно выбросить.

– Я не голоден, – отвечает Глушко.

– Причём здесь одно к другому? – Миролюбиво говорит ему бомж, – Человеку нужно есть не зависимо от того, хочет он или нет. Есть еда – ешь. Нет – терпи.

Губа заканчивает накрывать стол. В центре него ставит початую бутылку водки.

– А это тоже ты нашёл на мусорке? – Спрашивает Рыданов.

– Обижаешь, «Дылда». Это я купил в магазине. За сданные бутылки.

– А почему она початая?

– Пробу снимал, – Подмигивает Губа, – Может разбавленная. Садитесь.

Глушко вздыхает, проходит и садится на ящик. Рыданов следует его примеру.

– Минуточку! – Говорит Губа и извлекает из многочисленных одёжек одноразовые стаканы, – Неудобно с дорогими гостями из горла пить.

Он разливает водку по стаканам. Поднимает один из них:

– За знакомство!

Глушко поднимает стакан и внимательно изучает края.

– Я их на свалке нашёл, – успокаивает его бомж, – Да ты не переживай, они уже водкой продезинфицировались.

Рыданов и Губа пьют. Глушко незаметно от них выливает водку.

– Ты не знаешь, Губа, – интересуется он, – чего это на нашего брата охота такая началась, что уже четверых братков хоронить приходится?

– И до вас уже эта новость докатилась? – Вздыхает бомж.

– Не то слово, – поддерживает Рыданов, – И в Пензе уже гудят.

Губа пожимает плечами:

– А кто его знает. Все мы под Господом Богом ходим. Рано или поздно все там будем.

– Хотелось бы не рано, – крестится Рыданов, – а поздно.

– А вот этого узнать нам не дадено, – говорит Губа и принимается закусывать.

– А что братки говорят? – Продолжает выпытывать Глушко.

– Я не спрашивал, – отвечает бомж, – У нас вообще спрашивать не рекомендуется, пока сами не расскажут.

Петрович сидит с лидером районных бомжей Дубом на невысоком заборчике, который ограждает уличное кафе от дороги. В руках держат по кружке пива, прикладываясь к ним через определённый промежуток времени.

– Странные они какие-то, Петрович, – рассказывает Дуб, – эти приезжие из Пензы. Губа говорит, что всё время про убийства спрашивают.

– Какие убийства? – Спрашивает Петрович.

– Не чуди! – говорит Дуб, – Будто ты не знаешь, что за неделю кто-то уже четверых наших положил.

– Я думал, что это «мулька» какая-то, а выходит правда.

– Горькая правда.

– А ты не догадываешься, кто это может быть? – Интересуется Петрович.

– Нет, – отвечает Дуб, – Если бы знал, давно бы его порешил, гада.

– А эти, из Пензы которые?

– Не знаю. Но всё может быть, – произносит Дуб, – Нужно проверить. Они с «Губой» сейчас «скентовались» и живут у него.

– Не боишься, что они «Губу» прикончат.

– Нет, – машет рукой предводитель бомжей, – Если бы хотели прикончить, уже давно бы это сделали.

– Тогда чего ты их подозреваешь?

– Не люблю, когда много спрашивают.

– Так я же тоже спрашиваю? – Улыбается Петрович.

– Ты – одно, а они – другое, – объясняет Дуб, – Ты свой, а они чужие.

– А я «Губу» знаю?

– Может и знаешь, – пожимает плечами вожак бомжей, – В подвале на Большой Подьяческой, 12 обитает. Не встречался?

Петрович на некоторое время задумывается, потом отрицательно вертит головой:

– На Большой Подьяческой? 12? Нет. Не довелось.

Петрович поднимается на ноги.

– Ещё по одной?

– Можно, – соглашается Дуб.

Петрович забирает у Дуба пустую кружку и идёт к стойке бара. Тот внимательно следит за ним.