Я сходу получаю удар с разворота, отдающийся в черепе. Начинаю падать и тут другая нога противника с силой влетает в грудную клетку. Поднимает меня за подбородок, вынуждая стоять. Он обхватывает руками мою голову и удерживает, в то же время, делая свирепые выпады коленом по ребрам. Я зажмуриваюсь от боли, пытаюсь собраться и хоть что-то сделать, но все усилия мои четны в сравнение с этим громилой. Облокачивает меня о канаты и колотит по бокам, грудь взрывается болью, когда ребра не выдерживают и ломаются, дыхание затрудняется, вероятнее всего кость задела легкое. Ноги подкашиваются. Еле стою, весь пошатываясь, пока соперник проводит апперкот, который отбрасывает меня на канатов. Он наступает на меня и раз разом атакует ногой и кулаком, как будто он бьет не человека, а боксерскую грушу. Перед глазами темнеет от боли и потери крови, кажется я умираю. Перед глазами возникает образ мамы, той мамы, которая еще не пила, не вела разгульный образ жизни, а была заботливой и светлой, как ангел. Он подходит ко мне и придерживает мою голову над полом ринга, по моей щеке катится слеза.

Д: МАМА! — я улыбаюсь. — Мамочка, я так скучал.

М: Демочка, мальчик мой, вставай! Дема, вставай, Дема! — Ее крики становятся все громче и громче. Открываю глаза и вижу Артура.

А: Живой? — спрашивает он, в глазах читается испуг, видать вид у меня не самый лучший. Я хриплю, не в силах сказать и слова из-за заполненных кровью легких. — Потерпи, боец, скоро полегчает.

Я снова проваливаюсь в темноту, опять перед мной возникает образ мамы, в том ее красивом оранжевом сарафане с подсолнухами. Помню в детстве я всегда укутывался в его длинны подол, когда стоял у маминых ног и пытался спрятаться от чего-то.

Д: Как же больно, мамочка, больно! — кричу я, своим мальчишеским голоском. — Помоги мне, мамочка! — Она стоит вся в ярком свете, а за спиной у нее крылья, точно, как ангел. — Забери меня с собой, мама. — Уже мой голос взрослый. Она улыбается.

М: Нет, Демка, ты должен жить! И ты будешь жить! У тебя еще много незаконченных дел здесь, не повторяй моих ошибок! — Она отворачивается и уходит к свету. — Мама! — Свет ослепляет меня, и резкая боль овладевает всем телом, открываю глаза. Первый вопрос, который приходит на ум, где я черт возьми? Какая то комната с белым кафелем, пикающие и раздражающие меня аппараты и куча трубочек, торчащие их моей груди. Поворачиваю голову и вижу девушку, судя по всему я в больнице, а это медсестра, она замечает меня и кричит.

М: Доктор, он очнулся! — забегает ко мне в палату, — Как вы себя чувствуете, что-то болит?

Д: Где мой телефон? Я хочу позвонить своей девушке! — ее глаза расширяются, как будто ожившую мумию увидела. — Телефон! — тяну к ней руку, на сколько хватает сил.

М: Скажите, пожалуйста, какой сегодня день. — Спрашивает она меня, как маленького ребенка.

Д: Какой нахрен день, дай мне телефон, — мне становится тяжело дышать. Я перевожу дыхание. А она все смотрит ожидающе. — Середина апреля, кажется 20 число. — Закатываю глаза. — Телефон! — повторяю я.

М: Сегодня…

В палату входит врач и следом за ним мужчина статного телосложения, с темными волосами и карими глазами, в офисном костюме, на вид ему лет сорок пять, может больше, обычный мужчина, но что-то при виде него у меня ойкнуло в сердце.

В: Милочка, ты свободна, дальше мы сами. — машет он рукой медсестре, а та нагибается над его ухом и что-то шепчет, после чего растворяется в проеме двери.

Д: Кто-то мне даст этот чертов телефон? — уже не сдержав порыва гнева, преодолеваю боль и повышаю голос.

В: Демид, так? — уточняя мое имя, спрашивает врач.

Д: Да! Может хватит со мной разговаривать, как с умственно отсталым, эта спрашивала который сегодня день, вы — мое имя. Что за хрень творится? — зло перевожу взгляд с доктора на мужчину позади него и снова это чувство, как будто я его где-то уже видел.

В: Дело в том, что — доктор смотрит на мужчину, а потом возвращает взгляд на меня, — сегодня 12 января! — поджимает морщинистые губы. — Вы были в коме восемь месяцев.

Д: Что за бред? — перевожу взгляд на окно, а там пейзаж заснеженного сада. — Блять, что за хуйня! — снова смотрю на врача. — Лина! Где моя Лина?

В: К тебе никто ни разу не приходил, извини, не знаю, о ком ты говоришь. — он отворачивается и подходит к мужчине, перекидывается с ним парами фраз. — Надеюсь, вы знаете, что делать, но я бы не советовал его травмировать сейчас, он еще очень слаб. — После этих слов покидает палату, и мы с незнакомцем остаемся наедине. Он берет стул и подсаживается ко мне ближе. Теперь я могу рассмотреть его лицо лучше и чувство знакомства с этим человеком усиливается.

Д: Мы знакомы? — начинаю разговор первым. Неожиданно всплывает эпизод из детства, когда я лазил в маминой шкатулке и нашел фотографию молодого мужчины, могу поспорить, что у них есть что-то общее.

В: Вряд ли, я Виктор — протягивает руку, — твой отец. — И как гром среди ясного неба.

Наше время….

Я еду по трассе в аэропорт со скоростью 260 км\ч и даже не замечаю этого, мои мысли остались там, возле спящей Лины, где я в последний раз увидел ее в живую и оставил письмо с прощанием. Все бы отдал, чтобы быть сейчас рядом с ней и сыном, целовать ее губы, вдыхать ее аромат, щекотать этого сорванца, который так похож на меня. Отец, сказал пред перед моим отъездом, хорошо подумать и не принимать решение с горяча.