– В дом моей тети, господин. Наш дом сильно обгорел, так что папа решил пока пожить у нее.

– Показывай дорогу, – я невольно улыбнулся. Дети всегда были слабым местом всех демонов. Правда, только демонята, но с некоторых пор я настолько изменился, что многое переношу и на других существ, в том числе и смертных.

– Следуйте за мной, господин, – испуганно пискнула девочка, явно предчувствовавшая какие-то неприятности.

– Можешь называть меня Урташ. А как твое имя?

– Мириса, – смутилась моя спутница. – А правда, что вы злобный колдун?

Я расхохотался. Злобный колдун?

– Нет, я вообще не колдун.

– А папа сказал, что теперь нами будут колдуны командовать. А вы командуете, значит, колдун.

Все это декламировалось звонким детским голоском, перекрывая даже шум ремонтных работ. Мы как раз подошли к относительно целому деревянному дому, из которого выскочила простоволосая женщина с плескавшимся ужасом в глазах.

– Мириса! – ее голос был наполнен отчаянием. – Быстро в дом! Господин, – она нервно отобрала у меня стопку тарелок, – прошу, простите ее, она еще ребенок…

– Успокойся, женщина! – я поморщился от ее причитаний. – Ничего твоей дочери не угрожает. Я просто помог ей донести тяжеловатую для нее ношу.

Продолжавшую рассыпаться в извинениях и заискивающе заглядывать мне в глаза женщину я больше не слушал. Нашел среди прочих сознание отправленной матерью в дом Мирисы и установил мягкий ментальный контакт.

«Не хочешь составить мне компанию? Я вынужден задержаться в вашем селении и мне несколько скучно одному».

Топот босых ног возвестил о согласии девочки. Она выскочила, радостно улыбаясь. Не обратив внимания на начавшую уже кричать на нее мать, она подскочила ко мне.

– А вы сказки знаете, дядя Урташ?

Я улыбнулся.

– Конечно, знаю. И очень много.

– А расскажете?

– Мириса! – голос женщины наполнился ужасом.

– Что ты кричишь на нее? – не удержал я в горле рычащие нотки. – Сказано тебе, что ребенку ничего не угрожает.

– Но господин, она оскорбляет вас! Вы же…

– Забудьте старую знать. Ваша страна изменилась, а новый король устанавливает свои правила. Никто не станет убивать ребенка только за то, что он что-то не так сказал. А насчет оскорблений, так я сам решаю, что для меня оскорбительно, а что нет. Это понятно? И неужели я в ваших глазах выгляжу таким уж монстром?

– Нет, Господин, – женщина отвела глаза и чуть успокоилась. – Вы спасли моего мужа от смерти. Даже не верится, что вы темный.

– Смертные способны использовать как Свет, так и Тьму. И даже одновременно. Просто некоторые склонны к одной Первостихии, а некоторые – к другой. Но это вовсе не значит, что одни хорошие, а другие – зло. Вот взять рагрунов. Они все предпочитают больше Тьму, чем Свет, но при этом всегда очень трепетно относились к чужим жизням. За это их возненавидели люди. Стали отлавливать и порабощать. Для темных рагрунов не было большего зла, чем светлые люди. А потом пришел Ирзан, темный колдун, который освободил синекожих из рабства и дал им цель. Он стал для них добром. Рагруны не забыли многих лет издевательств и собственного рабства, потому, увидев ваше селение, напали на людей, хоть никто из вас никогда не имел раба. Они стали для вас злом, а вы остались злом для рагрунов. Я вмешался, остановив синекожих и исцелив людей. Так кто я сейчас? Добро или зло? И кто для вас рагруны? А вы для них? Если представить, что не их раса была бы в рабстве, а ваша, человеческая, как поступили бы вы на их месте? И как они?

Я уже давно ощущал, направленное внимание. Шум восстанавливаемого селения затих. И синекожие, и селяне собрались вокруг нас и внимательно слушали мой монолог. Мне очень хотелось, чтобы они задумались над моими словами. Мой взгляд встретился со взглядом старосты. В этот раз он не отвел глаза.

– Что же, Мириса, – я взглянул на удивленно хлопающую ресницами девочку. – Ты, кажется, хотела услышать от меня сказку?

В этот раз никто не вмешался, мать девочки все еще стояла, изумленно рассматривая меня, словно светлый артефакт.

– Да! Только можно я подруг позову?

– Зови, конечно. Пусть присоединяются все, кто захочет. Заодно придумайте такое место, где мы не стали бы мешать взрослым работать, а взрослые своими стуками не мешали бы вам меня слушать.

Девочка уже сорвалась с места, но внезапно остановилась, подскочила ко мне и потянула за рукав, предлагая нагнуться. Я склонился к ребенку.

– А ты на самом деле не страшный, – громко зашептала Мириса, обдавая мое ухо горячим дыханием. – Папа говорил, что у тебя очень страшные глаза, но они у тебя очень добрые… Хотя страшными тоже были, но недолго.

Выпалив эту фразу, егоза скрылась за ближайшим строением. Я хмыкнул и достал зеркальце. Интересно. Отражение продемонстрировало правоту ребенка. Сейчас мой взгляд не был острым и холодным, напротив, в нем присутствовало мягкое тепло. Ни следа безумия я сейчас в себе не находил. В радужке то и дело вспыхивали золотистые искры. Я уже видел это раньше. Такой взгляд бывал у моего отца, когда он украдкой наблюдал за деятельной Нахмой. Что на меня повлияло? Эта девочка? Для себя я объяснил собственный к ней интерес тем, что обнаружил в ней сильный дар темной магии. Для того и выдал этот монолог, чтобы подготовить селян к тому, что девочку придется отправить к Ирзану на обучение. Или это не все? Как же мне не хватает рядом Яги или Кати. Их беспристрастный взгляд со стороны сейчас был бы как нельзя кстати.