Все изменилось к вечеру. Стоило раскаленному диску скрыться за горизонтом, как узкие мощеные улочки стали быстро оживать. Оставив своих спутников обживаться в снятых комнатах, я направился по лавкам, забрав готовые заказы одежды и обуви. Пусть мне она уже и была не нужна, но льема бы такую расточительность мне не простила. А свою одежку я решил приберечь на всякий случай. Закинув покупки в наши комнаты, я вновь растворился в шумном городском потоке. На этот раз мой путь пролегал прямиком в портовую часть, где в одном из дешевых трактиров поселился капитан контрабандистов. Учитывая мой внезапный отъезд из города, необходимо показаться капитану на глаза и подтвердить, что договор остается в силе.

Капитан моему появлению очень обрадовался. Как я и думал, он уже не ожидал, что денежный клиент вернется к окончанию шторма. Радости его при видя меня не было границ. После выслушивания долгих разглагольствований относительно недобросовестных заказчиков, к коим моя особа, к его безмерному счастью, не принадлежит, мне все же удалось перевести разговор в конструктивное русло. Шторм уже прекратился, о чем свидетельствовало прекращение противных дождей, и капитан был готов отправляться хоть сейчас, но я сообщил, что нам нужно продать лошадей и кое-что приобрести в дорогу, так что договорились отплыть через день на рассвете. То, что не придется задерживаться на лишнюю неделю в портовом городе, меня сильно порадовало.

На следующий день я оставил девушек в комнатах, чтобы избежать повторения различных казусов, а сам прихватил Марна и отправился продавать лошадей. Всех, кроме своей химеры. Последней я просто приказал возвращаться к Ирзану, не сомневаясь, что вскоре химера предстанет пред ясны очи моего ученика.

Марн вел в поводу коней, задумчиво рассматривая меня на протяжении всего пути. В его эмоциях творился такой хаос, что я невольно отгородился от бывшего рыцаря. Мой истинный облик и волна могущества, которой накрыло воина, вызывали в нем трепет от одного моего присутствия. Такому к себе отношению я не удивлялся, поскольку с тех пор, как обзавелся своим первым храмом, привык. Но насчет того, чтобы снять с него ошейник, я задумался. Хотя, пока не стоит торопиться.

Лошадей мы продали быстро и очень дешево, что меня совершенно не расстроило. Главное, что мы избавились от животных, не тащить же их на корабль? Догадываясь, чем будут кормить на корабле, я хорошенько затарился готовыми продуктами, с помощью сохраняющих заклинаний позаботившись об их свежести. Нет, я, конечно, могу призвать еду прямо на корабль, но что-то останавливало меня от мысли об использовании магии на хлипком суденышке посреди океана. Вода – не моя стихия. Хоть водные стихиали ко мне поголовно не равнодушны, но сама стихия меня никогда не принимала. Что стало этому причиной – не знаю, но приходится мириться с такими неудобствами. Конечно, кто-то может сказать, что, став сущностью высшего порядка, я не должен беспокоиться о таких мелочах. Вот только нелюбовь ко мне воды проявилась задолго до того, как я сбежал из Гирейхаза и стал демоном. Так что, рисковать не буду. Мне-то ничего не случится, а вот спутники… особенно льема, которая воду любила еще меньше меня.

На рассвете следующего дня мы погрузили свои вещи на довольно большую по местным меркам шлюпку и залезли сами. Следующие сорок минут десяток загорелых заросших по самые брови матросов монотонно греб к стоявшему на дальнем рейде кораблю.

Хищный трехмачтовый фрегат упруго качался на высокой волне, демонстрируя своей осадкой отсутствие в трюмах обычного груза. Оно и понятно, что можно везти на материк, обитатели которого в шалашах живут и в перья одеваются? Вот обратно… Ну, это все лирика. Аккуратно поднявшись по веревочной лестнице на борт, я пожал руку капитану, его первому помощнику и корабельному магу. Последнему я позволил увидеть маленький кусочек своей ауры, после чего, насладившись плескавшимся в глазах полноватого молодого человека ужасом, уверился, что до всей команды в кратчайшие сроки будет доведено, с каким чудовищем они связались. Вот только отступать уже поздно. Зато я теперь абсолютно уверен, что ни один дурак не посмеет даже пальцем коснуться моих спутников и багажа.

Ничего не понявший капитан, удивленно обозрев остолбеневшего и покрывшегося холодным потом мага, приказал одному из матросов показать нам наши каюты. Нас проводили в наши «покои», ожидаемо оказавшиеся маленькой площади. Разобравшись с багажом, мы собрались в моей каюте. И под звуки отдаваемых луженой глоткой капитана команд, приготовились к долгому пути. Плыть нам предстояло чуть более трех недель. На внезапно навалившееся на меня безделье в моей голове тут же появились планы. Коротко просветив своих спутников относительно внушительных сумок с едой и наказав им будить меня в случае каких-либо проблем, я вытолкал всех из каюты, заблокировал тончайшей магией входы, оставив допуск лишь льеме с Марном, после чего со спокойной совестью, которой у меня отродясь не водилось, нырнул в глубочайшую медитацию. Так далеко в себя я еще никогда не уходил, но именно здесь была надежда отыскать корни своего безумия и очень аккуратно избавиться от них.

Работа шла очень медленно. По началу я даже в упор не мог найти в себе никаких следов безумия. Что только не перепробовал, но по-прежнему видел себя абсолютно нормальным. Но мне-то известно, что это не так. Наконец, после самых различных опытов и попыток вычленить свою неадекватность, на один из искусственно смоделированных раздражителей пришел ответ. Я решил, что ушел очень глубоко в себя? Так вот, безумие сидело еще глубже, в самой основе моей составляющей, в Сути, не так давно обретенной и ставшей причиной множества проблем.

Я не знаю, как работать с Сутью. Я не знаю, как очистить эту свою составляющую, ничего в себе не повредив и не превратившись после этого в особенно опасную тварь. Мне известны во всем Мироздании только две сущности, знающие о Сути все. Это Жизнь и Смерть, которые сослали меня в этот мир, не потрудившись дать ни малейших подсказок. Тьма! Что же делать? Очень бережно, с максимальной осторожностью я коснулся переплетения микроскопических энергоканалов, попытался раздвинуть несколько волокон.