– Что же, – вновь нарушил Ланский тишину. – Знаю, что ты не помнишь ничего, да ты и не знал тогда о моих делах, слишком несдержанным был. Чего только стоил тот твой побег во имя спасения никому не интересной принцессы. Сейчас, когда с меня словно пелена слетела, я ужасаюсь стольким годам, проведенным под чужим контролем. Спасибо тебе, сын, за то, что снял этот гнусный поводок. Я просто хотел, чтобы ты знал: я рад, что тебе удалось найти свое место в жизни. Пусть и под рукой темного колдуна, пусть ты изменился телом и разумом, но сейчас я действительно горжусь своим сыном и наследником.

– Вы хотели отделить свое герцогство от лидийского королевства? За это на вас заклятье наложили?

– Не совсем, – хмыкнул герцог. – Я хотел оспорить власть Севилия. Он ведь бастард по рождению, а наш род наиболее близок к трону. Увы, я проиграл, король оказался могущественным магом.

– Это занятно. Страна, которая позиционирует себя, как оплот Света, оказывается под контролем темного мага. Я был у него во дворце, поразительна глубина его знаний и умение скрывать это от подданных.

– Мать Севилия была ведьмой, по слухам.

– Не удивляет. В любом случае, ваша светлость, что вы планируете дальше? Идти против короля у вас не хватит сил, оставаться под его рукой не позволит гордость после того, что он сделал.

– И что же ты предлагаешь? – хитро прищурился Ланский, прекрасно понявший, куда повернул разговор.

Я молча снял с пальца перстень Ирзана и положил на подлокотник кресла герцога. Мне это кольцо теперь без надобности, я услышу колдуна и без него, да и переместиться к нему при надобности могу мгновенно.

– Это твое предложение или темного короля?

– Обоюдное. В перстень вплетен ряд заклятий, в том числе и для связи. Можете лично пообщаться с Ирзаном и все обсудить. Заверяю вас, он не такой монстр, как о нем рассказывают. Да и к своим вассалам значительно честнее. Он все равно собирался расширять свои владения. Парень грезит империей. Так разве плохо будет, если некоторые приграничные земли присоединятся к нему бескровно и добровольно?

– Я подумаю, – произнес Ланский, пряча перстень в карман. – Такие вещи не решаются в один день.

– Понимаю, – оскалился я, не удержавшись от частичной трансформации клыков.

– И все же, сын, как ты стал таким? Я слышал, что если человека покусает оборотень…

– Что-то вроде того, ваша светлость, что-то вроде того. Не задавайте мне слишком много вопросов. И озаботьтесь об официальной смене моего имени в храмовых реестрах на Урташа. Арик погиб. Тот, кто проснулся в его теле на следующий день, был совершенно другим существом.

– Как скажешь, сын.

– Тогда позвольте откланяться, ваша светлость. Я немедленно покидаю замок.

– На южный материк?

– Да, я обещал Тьеше отвезти ее домой.

– Удачи, сын. Возвращайся.

Герцог отвернулся к окну, показывая, что разговор окончен. Я тихо восхищался этим человеком, покидая его покои. Эта выдержка, полная спокойного достоинства, эта сила воли. Потрясающий человек. Жаль, что к магии не имеет никаких способностей, но ауру я ему незаметно подправил, увеличив срок жизни.

У конюшен уже нетерпеливо переминались наши кони, предчувствуя дальнюю дорогу. Химера, увидев меня, счастливо заржала на такой ноте, что конюх шарахнулся от нее, как от чумной. Подмигнув Тьеше, кивнув Селине и Марну, я вскочил в седло, наблюдая, как двое стражников, пыхтя от натуги, поднимают массивным воротом тяжелую кованую решетку. Копыта лошадей гулко ударили по подъемному мосту. Впереди нас ожидал южный материк.

Погода, судя по всему, начинала налаживаться. Мерзкий мелкий дождик перестал моросить сутки напролет. Хотя небо все еще было затянуто серыми тучами, а влажный ледяной ветер пробирал моих спутников до костей, по всем признакам было видно, что вскоре сезон великой бури обещает завершиться. Поскольку на столь противную погоду не обращал внимания только я, пришлось срочно соорудить несколько согревающих заклинаний, дабы мои спутники не слегли от простуды. Нет, я бы ее вылечил, но к чему лишние сложности?

Раскисшая дорога не добавляла оптимизма, впрочем, как и скорости. Если моей химере было без разницы, по какой поверхности шлепать, то остальные кони регулярно вязли в грязи и оскальзывались. Когда под Марном поскользнулась лошадь, шлепнувшись-таки набок, я был вынужден придержать химеру и признать, что обратный путь обещает затянуться.

Стоило нам остановиться на ночлег, как неугомонная льема не преминула напомнить о моем обещании.

– Хочу увидеть твой истинный облик, страстно шепнула аловолосая мне в ухо, обдавая щеку горячим дыханием. – Ты обещал. Хочу тебя в истинном облике.