К нему подошёл Кит Мэри, осторожно, насколько позволяла его великанья поступь.

– Всё хорошо, лейтенант Конмаэл. Это всё хорошо вы сделали, господин, такая работа. Не всегда нравится. Но это ж работа, не свадьба, не обязательно должна нравиться.

Форальберг с удовольствием бы врезал сейчас этому настырному рядовому, но у него не было сил.

– Кит, поди скажи Арону, чтобы прибрал здесь. И сам ему помоги. Распорядись, в общем. Знаешь, что делать.

Тот энергично закивал. Конмаэл направился к себе в комнату, не замечая никого вокруг. Нужно написать о случившемся, составить отчёт, объяснить недостачу пленных по списку. Он всё уладил, механизм вновь будет работать как должно. Но он никак не мог избавиться от нависшего чувства поражения. Знать бы ещё, в какой игре он проиграл.

Сознание проносится мимо него. Весь мир сейчас – движение, и нет ни звука, ни голоса, он лишь знает, что мчится вперёд, а вокруг мерцает нечто непонятными цветами. Он слышит ржание. Он понимает, что едет верхом, сжимая ногами округлые бока животного. Конь везёт его, будто скользя по воздуху, плавно и ровно. Вдруг мир останавливается. Он стоит на тропе посреди леса. Бурый конь – он уверен, что это конь, – беспокойно роет землю копытом и бьёт хвостом, топчется на месте. Чего-то боится.

Это вполне обычный лес. Зелёные листья, тёмная хвоя. Безжизненно – не слышно птичьих голосов. Должно быть, он совсем близко к чаще.

Конь фыркает, волна ветра проходит по листве. Он чувствует холод и страх. Что-то есть в зарослях напротив, что-то враждебное. За ним наблюдают, его хотят захватить, и он знает, что не сможет с этим бороться – не хватит сил. Паника нарастает. Ему чудится, будто два красных глаза горят там, в переплетении десятков ветвей, где не может ничего быть. Конь под ним тревожно перебирает ногами: хозяин, в путь, чего ты ждёшь?

Он не выдерживает – страх становится таким сильным, нужно убежать от этих глаз. Он крепко бьёт животное по бокам, то срывается с места. Он чувствует, как в ушах свистит ветер. Ветви хлещут его по лицу. Быстрее, ещё быстрее! Беги от себя! Убежишь ли?

Его сердце, лёгкие и прочие внутренности будто растворяются – остаётся одна лишь оболочка. Конь подпрыгивает, перелетает через ухабы и ямы, и всякий раз, как он устремляется вниз, сознание замирает, ожидая столкновения. Горло сжимает цепь изо льда, трудно дышать.

Наконец бешеная скачка заканчивается. Ушла опасность. Лес вокруг него редеет и светлеет, с неба далеко вверху проливается солнце.

Он слышит вдалеке охотничий рожок, следом лай собак. Так вот он где. Вероятно, всадники загоняют лис.

Ему стало спокойно. Он убежал из зловещей чащи и теперь ведёт коня шагом по безопасной траве. От земли пахнет сыростью, и листва на верхушках деревьев начинает желтеть. Должно быть, август. Он не желает догонять охотников, ему никогда не нравилась эта забава. Лучше смирно идти по лесу, впитывая тишину и покой. Когда ещё такое случится?

Путь ему преграждает ручей. Вода бежит быстро, и нет ни брода, ни мостика поблизости. Под прозрачным потоком видны камни – коричневые, зеленоватые, белые. Они как будто перемещаются по дну, живут своей жизнью. Или это вода двигает их?

Он слышит стук копыт другой лошади. Знакомый голос вторит этому звуку:

– Не ожидала встретить вас на этой тропе, господин Форальберг.

Он оборачивается и видит Шивон. Строгим изваянием держится она в седле, на щеках румянец – она только что гнала свою серую лошадку.

Он не понимает, зачем она здесь, но улыбается.

– Вы тоже имели неосторожность вторгнуться в гармонию моих ожиданий, госпожа Коттон. Я оставил охотников в стороне, но, похоже, по этой тропе путь заказан.

Шивон подводит свою лошадь ближе, смотрит на ручей. Его конь презрительно фыркает.

– Вижу, вы не большой поклонник охоты?

Бегущая вода ловит свет солнца и, отражая его, подсвечивает её лицо. О, если бы её здесь не было! Он хочет отвернуться, не смотреть на неё, но не может сделать над собой усилия.

– Совсем не поклонник. Однако ответить отказом на приглашение господина Блажевского я не посмел. Но что вы здесь делаете?

Она не отвечает, разглядывая противоположный берег. Оборачивается и смотрит на него так, будто видит впервые. Её глаза сияют, и он может поклясться, что лишь в эту секунду она захотела увидеть его.

– Обставляю вас в скачках, господин Форальберг.

Она пришпоривает лошадь, и та с готовностью прыгает в ручей, разбивает копытами воду. Брызги разлетаются во все стороны, создавая радугу, окатывают всадницу до самой головы. Она устремляется вперёд, вот она уже на том берегу и, лишь раз обернувшись напоследок, со смехом исчезает среди деревьев.