— Масик, — кажется, я говорила вслух, не в состоянии тратить силы на ограничение мыслей, — сынок, все хорошо. Успокойся, сейчас ты должен быть сильным. Иначе нам будет очень тяжело понять, где ты. Ты слышишь меня?

— Ма-а-а, — он плакал, а я чувствовала, что мои глаза сейчас высохли до скрежета век, — мне очень страшно.

— Тише, — стараясь не осушить Крейна, я дернула руку, но Осирис держал крепко, боясь прервать контакт, — я рядом. Мы здесь, оба, у тебя в голове. Просто успокойся. Сейчас это очень важно, Масик. Ты — воин. От самого рождения. Если ты не будешь сильным, то и мы не сможем.

Переведя дух, я снова закрыла глаза, погружаясь в сознание сына. Что-то изменилось. Дыхание стало спокойнее. Он понял. Очень умный и смелый мальчик. Макс не мог быть другим. Точная копия своего отца.

— Я постараюсь. Что мне делать?

Удивительно взрослый вопрос. Мысленно прикинув запас времени, я снова дернула за поток.

— Не пытайся бежать, — что может случиться с маленьким ребенком, не обладающим и следом энергии, вдали от дома, известно лишь одной Безмолвной, — Даже если тебе покажется, что это самый удачный момент. Взрослые ужасны, Макс. Старайся не привлекать к себе внимания, не капризничай. Когда тебя будут кормить — кушай, чтобы не давали. Тебе нужны будут силы, очень много сил. Как можно больше спи. Эти люди будут заботиться о тебе — принимай от них все, что дают, — я сглотнула слюну, — а сейчас попробуй нащупать нить.

— Я не понимаю, — серьезный тонкий голос заставлял меня дрожать еще сильнее.

— Это не нужно понимать. Почувствуй. Слушай мой голос. И попробуй схватиться за него, — расширив поток, на сколько это возможно, я изо всех сил потянула жизнь из Крейна.

Руки Эрика больно сжались вокруг меня, но Осирис терпел. Сейчас он сможет выдержать даже огонь Врат. Ради него Эрик может все, что угодно.

— Как можно схватить голос, мам? — недоумение в голосе ребенка.

Очень умного маленького ребенка, пытающегося решить задачу мозгами там, где нужны лишь его инстинкты. Поэтому я была уверена, что получится. Если он отключит мысли. Довериться себе. На удержание нити не нужно много. Только сохранить. Ему будет достаточно дернуть и я сделаю все сама. Только бы получилось.

— Как ты видишь меня в своей голове, Масик? Ты же слышишь голос и понимаешь, что это я. Ну же, милый. Вот твои мысли принадлежат только тебе. А вот появляется мама. Как я это делаю?

— Солнышком — внутри все напряглось, — ты светишь мне солнышком.

— Так лови же меня скорее — и тут же кислород перекрыло нечто невыносимо горячее.

Он смог. Только закрепить нить и не потерять сознание. Почему именно солнышко? Воду было бы вынести гораздо легче, а тут чужеродный мне огонь. Я учащенно моргала, стараясь не задохнуться.

— Молодец, милый. А теперь приклей солнышко куда угодно к себе. Ты же чувствуешь его в руках? Возьми пальчик и приклей.

Напряжение отпустило. Связь закреплена. Я облегченно вздохнула, набирая в легкие недостающий кислород.

— Я приклеил солнышко, мам! — восторг ребенка, у которого получилось нечто новое, перебил его страх.

— Я не сомневалась, малыш. Теперь, если вдруг будет происходить что-то плохое или ты почувствуешь себя хуже. В любой ситуации, отличающейся от момента сейчас — сжимай солнышко и зови меня изо всех сил. Будь осторожен. Солнышко нельзя постоянно сжимать, иначе оно сгорит.

Как еще объяснить ребенку, что солнышко питается его жизнью? Я легко восполню потерю пары дней, но если он испугается и будет держать постоянно, придется отдать все свои потоки. Что я тоже легко сделаю для него. Только вот будет ли он сам рад этому после?

— А теперь попробуй объяснить мне, что случилось.

— Я не знаю, мам. Пришли плохие люди и забрали меня. Мы едем. Я ничего не вижу, — вмиг погрустневший голос ребенка.

— Ты можешь описать их? Хоть как-то. Ты же очень хорошо рисуешь, как папа. Можешь сейчас в голове нарисовать такую картинку? — и я практически почувствовала как он кивнул.

К сожалению, долгое ожидание ничего не дало. Размытые тени, они закрыли себя заклинанием. Но что-то в них не давало мне покоя. Я открыла глаза и развернулась к Эрику.

— Не бойся, — это все, что я могла произнести вслух, глядя в полные злости и страха потемневшие серые глаза.

Целые сети нитей связывали умы некромантов. Мы могли говорить одновременно с несколькими. Как грибница, стоит потянуть, и нужные отзовуться. Всю сеть питал сильнейший из нас. Старейший. Для создания сети он давал тысячи обетов Безмолвной. И та дала ему сил. Сейчас я могла лишь мысленно молить ее помочь мне связать воедино три разума.

— Расслабься, — невольно слово прозвучало приказом, направляя поток ко лбу Эрика, — все хорошо, — и тихо прижав руки к вискам Осирис, я потянула нить, связующую с сыном.

Нехотя, неровными волнами, поток все же расщепился, образуя новый канал связи. Да, эти двое смогут говорить только через меня, но смогут же. И сейчас, выравнивая нить, держа изображение в голове, последнее, что меня волновало, трещащие внутри печати. Солнышко? Значит будет солнышко. И прислонив лоб к голове Крейна, я сильнее сжала пальцы на его висках. Нить послушно зацепилась, прочно закрепляя образовавшуюся сеть. Я вздохнула, закидывая изображение в голову Крейна.